Все-таки Заур его достал! Добрая у него выучка. Если бы Семен вовремя не перекатился, противниктак бы и припечатал его к земле. Но неловко увернулся и до сих пор чувствовал на спине боль от захвата железных пальцев Заура.

«Выпусти воздух, Семка, выпусти, не держи его в себе!»

Семен выдохнул и бросился на Заура, в свою очередь, стараясь повалить его. Но горский боец перехватил молодого казака и стал медленно сгибать к земле.

Силой его, кажется, не взять. Но ведь они сами разрешили все. И, словно в подтверждение его мыслей, Заур так крепко схватил его, точно хотел удушить своими мощными лапами. И, выворачиваясь, Семен рубанул Заура по шее ребром ладони. Дед Онисим точно указал, куда надо бить. Тот хекнул и обмяк в руках Семена. Молодой казак похолодел: неужели все-таки убил?

Вскрикнул женский голос где-то недалеко. Значит, женщины поглядывали тайком на их поединок?

– Ты его убил? – проговорил Башир, поднимаясь с лавки, которую черкесы принесли с собой на это зрелище.

– Нет, не убил! – запротестовал Семен, прижимаясь ухом к груди борца. – Он дышит. Сейчас очнется.

Черкесы залопотали между собой.

– Они говорят, ты применил нечестный прием.

– Но ты же говорил, что все можно!

– У нас так не принято.

Семен пожал плечами. Он уже не боялся, что его убьют, но изгонят из аула, скорее всего.

– Надо договариваться заранее.

Черкесы опять заговорили между собой.

– Наши спрашивают, а не научишь ли ты нас этому удару?

– Научу, – решился Семен.

Не такая уж это и тайна.

И он показал, как бить ребром ладони, как защемлять сонную артерию…

– Это только оглушить, а не убивать.

– Так и убивать же можно! – оживился Башир.

– То есть, вы бы не возражали, чтобы я Заура убил?

– Нет. Ты меня не так понял, – заторопился тот. И добавил, явно переселивая себя. – Знаешь, где я живу?

– Знаю.

– Приходи завтра с утра, работать будем.

А потом Семену удалось поприсутствовать на скачках, до того – на джигитовке. Мастерство горцев не оставило его равнодушным.

– Слушай, зачем мы друг с другом воюем? – спросил он, когда с Баширом возвращался к себе. – Если бы мы друг друга учили не только воевать, но и работать, и своему языку бы научили, и могли бы защищать вместе свои земли…

– Мой дед воевал, мой отец воевал, я буду воевать, если понажобится.

– А когда жить? – с неожиданной тоской спросил Семен, и сам испугался своего вопроса.

Нельзя, видимо, много думать. Как только начинаешь думать, все кажется напрасным: и смерть лучших сынов своего народа, и тяжелая жизнь женщин, большую часть времени проводящую без своих кормильцев, и работающих, работающих, пока не упадут без сил.

Вся жизнь, посвященная войне… Защитник Веры, Царя и Отечества. Это уже по-другому звучит. От этого хочется приободриться, подтянуться, вскочить на коня… Слишком часто Семен стал задумываться не о том. Надо свой дух укреплять, вот что… Может все-таки Митька на него так действует? В последнее время он то свои вирши Семену читал, то рассказывал о том времени, когда на земле войны кончатся… Да не будет на земле такого времени!

Этого коня, которого Семен заприметил на скачках, он назвал Али. Невысокий мохноногий конь летел как стрела, и наездник будто сливался с ним.