Артур застонал — и бежал, в спешке оставив документы на скамье.

В полумиле от города или около того, слева, там, где море отвоевало небольшую часть берега острова, был уголок необыкновенной красоты. Здесь гигантская рука Природы рассекла горы, образующие, собственно, Мадейру, ущельем, по которому хрустальный ручей стекал к полосе желтого песка, окаймлявшей море. Берег здесь был пологим, как естественная терраса, и его покрывала масса девичьего папоротника, сплетающегося с перистой травой, а наверху среди скал росли алоэ и всевозможные цветущие кустарники.

Позади, одетые зелеными рощами, лежали горы, перемежавшиеся изумрудными долинами, поросшими виноградом, а впереди вздымался бесконечный океан, чью гладь нарушала лишь одинокая скала, мрачно выделявшаяся на фоне пурпурного великолепия вечернего неба. Это место Артур обнаружил во время своих прогулок с Милдред, и именно здесь он уединился, чтобы в одиночестве прочитать свои письма. Не успел он, однако, дойти до места, как обнаружил, к величайшей своей досаде, что оставил на веранде отеля пакет от Анжелы. К счастью, совершенно случайно оказалось, что в нескольких ярдах от того места, где он сидел, туземный мальчик срезал ветви кустарника, чтобы изготовить сувенирные прогулочные трости. Артур окликнул его по-португальски, поскольку успел немного выучиться этому языку, и, написав пару слов на карточке, велел отнести ее управляющему гостиницы и принести обратно то, что тот ему даст. Обрадованный возможностью заработать шесть пенсов, мальчик пустился бежать, и Артур, наконец, смог начать читать письмо.

Если бы Артур так не спешил покинуть отель, он мог бы увидеть нечто, что весьма заинтересовало бы его, а именно — очень красивую даму… такую красивую, что все оборачивались, чтобы посмотреть на нее, когда она проходила мимо. Дама прибыла в сопровождении другой женщины, одетой в строгое черное платье, совсем не красивой и довольно пожилой, но, несмотря на все это, благовоспитанной и симпатичной на вид. Двух этих женщин как раз сопроводил в их номер приятель Артура, управляющий отеля «Майлз».

— Ну, слава звездам небесным, наконец-то мы на месте! — сказала пожилая толстушка, переведя дух, когда дверь номера закрылась за управляющим. — Я, наверное, здесь и останусь до самой своей смерти, потому что снова попасть на борт одного из этих чудовищных кораблей я нипочем не желаю, вот уж дудки! А теперь послушай меня, милочка моя, не сиди и не смотри так испуганно, а просто приведи себя в порядок. Я пойду вниз и погляжу, что тут можно разузнать: в таком месте, как эта Мадейри, все наверняка знают о делах друг друга, потому что, видишь ли, на таком маленьком островке сплетням деваться некуда, и они наверняка ходят тут по кругу, пока не сойдут на нет. Скоро я разузнаю, женат он или нет, а ежели женат, тогда что уж, что сделано, то сделано, ничего уже не исправить, и нечего плакать над пролитым молоком, так что мы отправимся домой, хотя я сомневаюсь, что доживу до конца пути, но если и не доживу, то оно и к лучшему!

— Ох, няня! Перестань болтать и иди поскорее — разве ты не видишь, что я едва жива от нетерпения! Я должна покончить со всем этим — так или иначе.