— Ну, значит, так. Вы, конечно, знаете, что у нас в школе живут черепахи… расписные?

У учеников пропал дар речи.

…Проходя как раз на днях с Мэлдуном через небольшой, с четырех сторон замкнутый солнечный дворик в Южной четверти, где грелись на солнышке на камнях добрые две сотни расписных черепах, Мерлин оглядел их привычно-одобрительным взглядом, но потом спохватился и строго спросил:

— Почему все расписные, а вон те не расписные?

— Так это новые народились. Вы же сюда лет триста не заглядывали, коллега! — не задумываясь ответил Мэлдун. — Нерасписанные — это молодняк, им всего-то лет по сто пятьдесят. Не успели еще расписать.

— Непорядок, — буркнул Мерлин.

И вот теперь он объяснял онемевшим первокурсникам:

— Тех, что новые, без узоров, распишете. Только очень модерном-то не увлекайтесь. Ну, и из старых — посмотрите там хозяйским глазом: если где какая облупилась, — значит, подновите.

Керидвен рассматривала баночки с красками. На ближайшей аккуратными буквами было пропечатано: «Для росписи черепах. Лазурная».

— Вот и золотую красочку вам даю, держите, кому? — оживленно суетился Мерлин. — Тех, что помельче, — тоненькой кисточкой, знаете, как пасхальное яйцо. Ну, а крупных — на усмотрение, только новыми-то веяниями не увлекайтесь, говорю.

Ллевелис набрался храбрости и спросил, что Мерлин подразумевает под модерном и новыми веяниями. Оказалось, Византию. Пообещав не злоупотреблять византийским стилем росписи, все пошли в указанный дворик и действительно обнаружили там очерченный Мерлином фронт работ. Расписные черепахи мирно дремали или пощипывали листья одуванчиков, иногда переползая с места на место. Некоторые в самом деле были не расписаны. Гвидион пооткрывал банки с краской, почтительно протер тряпочкой близлежащую черепаху и начал рисовать на ней растительно-птичий орнамент, который у всякого человека кельтского происхождения как-то выходит из-под рук сам собой. Керидвен подумала, подумала, постучала ногтем по черепахе, чтобы та спряталась, и начала изображать в три цвета сцену вроде тех, что бывают на древнегреческих амфорах, гидриях, кратерах, киликах, канфарах, скифосах, ситулах, киафах, ольпах, келебах и ойнохоях: словом, кто-то душит кого-то в колыбели. С Ллевелисом было не так просто: он дважды начинал и дважды бросал и споласкивал черепаху в фонтане, так что черепаха даже стремилась от него уплыть, интенсивно работая лапами. Наконец его посетило вдохновение, и в стиле наскальных рисунков из пещер плейстоцена он убедительно изобразил громадного зайца, преследующего свору борзых.

Гвенллиан, дочь Марха, стояла на пороге школы и робко прихорашивалась. Она раздумывала, выйти ли ей в город и купить там дорогие бусы или просто нанизать ягоды рябины на обычную суровую нитку и никуда не ходить. В это время кто-то звякнул бронзовым молотком с противоположной стороны двери, потянул за ручку и вошел. По виду его было совершенно ясно, что это новичок, который в школе впервые, но сбит с толку он отнюдь не был. Это был растрепанный молодой человек в клетчатой юбке, с лицом, которое можно было просто сразу чеканить на монетах, настолько несгибаемая воля на нем рисовалась. Сопровождаемый ароматом горного вереска и шалфея и извечным, хотя и небанально насвистываемым мотивом «Зеленых рукавов», в школе появился Фингалл МакКольм.