Финтан почесал грудь под рубахой, еще раз обвел всех взглядом и, тяжело ступая, ушел обратно в дом.

— Ну вот. Все хорошо, — сказал Кервин Квирт, когда первокурсники окружили его, как воробышки. — Этот колодец очень глубокий, он сообщается с рекой. Она уже в Аске. Вам следует знать, что подводный мир Аска… чрезвычайно разнообразен.

— Я не понял, если кто-то тонет, вытаскивать его или нет? — хмуро спросил Дилан.

— Да, — нетерпеливо сказал куратор, — если у него есть легкие.

По субботам после уроков в кабинете Рианнон на башне Парадоксов собирался факультатив по хоровому пению. Там встречались все, кто умел петь и кто хоть что-то понимал в музыке. Рианнон играла на арфе, Дилан — на скрипке, Морвидд — на гобое, а Кервин Квирт — на валлийском рожке. Уже третью субботу они разучивали церковный хорал Антонио Сальери, причем после долго не расходились, горячо обсуждая, как переложить музыку Сальери для арфы, скрипки, гобоя и валлийского рожка. Вот и сейчас все склонились над желтоватыми нотными листами, — Рианнон постаралась и извлекла для них из недр библиотеки чуть ли не оригинал рукописи Сальери, — и, перебивая друг друга, до самого заката обсуждали, как лучше сделать, пока наконец Дилан-ап-Гвейр из чистого озорства не переложил начало хорала на триольный ритм. Под это они станцевали степ, поглядели друг на друга и поняли, что пора расходиться.

— Позор, позор, — сказал задумчиво Кервин Квирт, прихватывая с собой пару нотных листов, чтобы подумать над ними на досуге. — Только если столкнетесь случайно где-нибудь с Сальери, не рассказывайте ему, как все это звучит.

— Черт, боязно даже как-то домой идти, — пожаловалась вскользь Керидвен, выходя вместе с Морвидд и Кервином Квиртом. — У меня там мышь. Доктор Квирт, а что делают, когда мышь?..

— Вы позволите, я зайду к вам? — попросил Кервин Квирт.

И они, не переставая спорить о хорале, точнее, о том, как бы не очень сильно испортить его своей трактовкой, направились втроем в комнату Керидвен.

— Я тут ее задвинула тумбочкой, — оживленно объяснила Керидвен куратору и опасливо указала на тумбочку в углу.

Кервин Квирт засучил рукава, отодвинул тумбочку, открывшую вход в нору, с видом знатока присел перед норой на корточки, накрошил на пол хлеба и попросил не шуметь.

— Когда поджидаешь мышь, — объяснил он вполголоса, — самое главное — вести себя как можно тише.

Все затаились.

— А что, вы играли на валлийском рожке с детства? — шепотом спросила Керидвен.

— Да, — шепотом ответил Кервин Квирт. — Это почему-то входило в одну обойму с дворцовым этикетом, геральдикой и бальными танцами.

— Вот это да! А откуда же вам удалось почерпнуть сведения о реальном мире?

— В детстве, — шепотом сказал Кервин Квирт, — родители привезли меня в эту школу, потому что много слышали о ней. По-моему, слышали они о ней в основном от меня. У них почему-то сложилось мнение, что это какой-то пансион для наследников благородных семейств. Когда они привезли меня в школу, они думали оставить меня здесь года на четыре, не больше. Про 12-тилетнее обучение они, конечно, не знали. Мне страшно повезло. Когда я постучал в дверь, к нам вышел Тарквиний Змейк, который сразу произвел очень хорошее впечатление на родителей своим холодным и высокомерным тоном. Когда мама робко поинтересовалась, достаточно ли это элитное заведение, Змейк, глазом не моргнув, сказал: «Достаточно. На многие предметы здесь вообще допускают только избранных». Это совершенно подкупило родителей и решило мою судьбу. Думаю, если бы они наткнулись на демократичного Мерлина, мне бы в школе не бывать.