– Ну, в общем-то, не произошло ничего особенного, – сказал я ему по телефону, – за исключением того, что Ниро Вулф оставляет сыскное дело, так как инспектор Кремер отзывает его лицензию.

– Хорошая шутка, – признал Коэн.

– Никаких шуток. Я абсолютно серьезно.

– Честное слово?

– Можешь опубликовать эту новость. Получится настоящий эксклюзив, если только контора Кремера не проболтается, хотя это вряд ли.

– А про убийство Геца можно написать?

– Если только парочку абзацев. Подробности пока недоступны, даже для тебя. Я освобожден под залог.

– Это я знаю. Что ж, Арчи, можете на нас рассчитывать. Сейчас пороемся в архивах и пришлем вам газеты как можно скорее.

Лон отключился, не требуя подробностей. Конечно же, это означало, что он пришлет Ослепительного Дэна наложенным платежом, то есть с любопытным репортером. Когда же два часа спустя, в начале седьмого вечера, вскоре после возвращения Вулфа из оранжереи, прибыл журналист, то им оказался – угадайте кто? – Лон Коэн собственной персоной. Он прошел со мной в кабинет, бросил огромную неподъемную коробку у моего стола, снял пальто, по-хозяйски швырнул его на коробку, продемонстрировав тем самым, что Ослепительный Дэн является его собственностью, пока не будет получена плата, и потребовал:

– Мне нужен шедевр. Что сказал Вулф и что сказал Кремер. Фотография Вулфа, изучающего комиксы об Ослепительном Дэне…

Я учтиво толкнул Лона в кресло и выложил ему все, что мы готовы были предать огласке. Естественно, сказанного мной ему показалось мало, этим журналистам никогда не бывает достаточно. Я позволил Коэну засыпать меня дюжиной вопросов и даже ответил на парочку, а затем дал понять: на данный момент это все и мне нужно работать. Он признал, что сделка состоялась, сунул блокнот в карман, поднялся и взял пальто.

– Если вы не очень спешите, мистер Коэн, – пробурчал Вулф, сваливший интервью на меня, – уделите мне, пожалуйста, внимание.

Лон бросил пальто и снова уселся:

– У меня целых девятнадцать лет, мистер Вулф. До пенсии.

– Я не задержу вас столь долго, – вздохнул Вулф. – Я теперь больше не сыщик, но, как известно, любопытство свойственно всем людям. А назначение журналиста как раз и состоит в удовлетворении человеческого любопытства. Кто, по-вашему, убил мистера Геца?

Лон изумленно поднял брови и высказал предположение:

– Арчи Гудвин? Ведь стреляли из его револьвера.

– Вздор! Я спрашиваю совершенно серьезно. Поскольку из-за тупости мистера Кремера я лишен привычных источников информации, то…

– Могу я это опубликовать?

– Нет. Ничего из сказанного мной. Я тоже не буду на вас ссылаться. Наш разговор носит конфиденциальный характер. Мне хотелось бы знать, что говорят на этот счет ваши коллеги. Кто убил мистера Геца? Мисс Лоуэлл? Если да, то почему?

Лон выпятил нижнюю губу, потом втянул ее:

– Вы хотите знать, какие мы обсуждаем версии?

– Да.

– Из этого потом можно было бы состряпать неплохую статью.

– Вполне вероятно. Но я не хочу связывать себя обязательствами. – Вулф был крепкий орешек, и репортер не стал настаивать.

– Ну, что касается мисс Лоуэлл, то ее из списка подозреваемых исключить нельзя. Говорят, Гец выяснил, будто она мошенничала с рекламными контрактами, и намеревался вывести ее на чистую воду. Не исключено, что речь шла о больших деньгах.