Карл вытянул руку и онемевшими пальцами коснулся одной из фотографий. Доктор положил снимок обратно в пачку, перетасовал и снял колоду, сунул пачку в досье Карла и резко хлопнул по нему ладонью. Потом разложил фотографии перед Карлом изображением вверх.
— Здесь она есть?
Карл покачал головой:
— Конечно, нет. Она внутри, где ей и подобает быть. Где место женщины??? — Он открыл досье и показал фото девушки, прикрепленное к таблице тестов Роршаха[79].
— Это она?
Карл молча кивнул.
— У вас хороший вкус, мой мальчик. Могу строго по секрету сказать, что некоторые из этих девочек... — пальцами профессионального игрока он разложил фотографии на пассы трехкартного монте[80] — на самом-то деле мальчики. В бабском наряде, полагаю, так это называется??? — Брови его взмыли вверх и с невероятной скоростью опустились. До Карла не сразу дошло, что он видит нечто необычное. На бесстрастном лице доктора не дрогнул ни один мускул. И вновь Карл испытал в желудке и гениталиях то же плавающее ощущение внезапной остановки лифта.
— Да, Карл, кажется, вы блестяще преодолеваете нашу маленькую полосу препятствий... По-моему, вы считаете все это довольно глупым. Так или нет?
— Говоря по правде... да...
— Вы откровенны, Карл... Это хорошо... А теперь... Карл... — Он растянул имя ласково, точно обходительный сыщик-мошенник, собирающийся угостить вас «Оулд Гоулдз» (и как только копы могут курить эти «Оулд Гоулдз»?) и входящий в роль...
Сыщик-мошенник исполняет короткое танцевальное па.
— Почему бы вам не предложить Человеку сделку? — Он резко поворачивает голову в сторону своего свирепого «суперэго», о котором всегда говорит в третьем лице как о «Человеке» или «Лейтенанте».
— Таков уж Лейтенант — если вы честно играете с ним, он честно играет с вами... Нам бы не хотелось на вас давить... Если б вы могли нам как-то помочь. — Его слова достигают бесплодной пустыни кафетериев, темных закоулков и закусочных. Джанки отворачиваются, чавкая сдобным тортом.
— Педрила «сгнил».
Ошалевший от чумовых колес Педрила, высунув язык, тяжело опускается в гостиничное кресло.
Он встает в нембутальном трансе и вешается, не меняя выражения лица и не втягивая языка.
Сыщик подергивается на пуфике.
— Знаешь Марти Стила? — Подергивание.
— Да.
— Можешь его сдать? — Подергивание? Подергивание?
— Он никому не доверяет.
— Но ты можешь на него выйти. — Подергивание. Подергивание. — Ты же встречался с ним на той неделе, верно? — Подергивание???
— Да.
— Так можешь встретиться и на этой. — Подергивание... подергивание... подергивание... — Ты можешь встретиться с ним сегодня. — Нет подергивания.
— Нет! Нет! Только не это!!
— Слушай-ка, ты собираешься сотрудничать??? — Три злобных подергивания. — А не то... Человек тебе жопу порвет!!! — Он вскидывает сросшиеся брови.
— Итак, Карл, будьте добры, скажите мне, сколько раз и при каких обстоятельствах вы... э-э... позволяли себе участвовать в гомосексуальных актах??? — Его голос уносится вдаль. — Если вы никогда этого не делали, я буду склонен считать вас до некоторой степени нетипичным молодым человеком. — Доктор грозит недоступно далеким пальцем. — В любом случае... — Он похлопал ладонью по досье и бросил на Карла гнусный плотоядный взгляд. Карл заметил, что толщина досье составляет не менее шести дюймов. Казалось, что с тех пор, как он вошел в комнату, оно сильно разбухло.