С его стороны швартовались два, слава Богу, теплохода. Есть выбор. Первым вошел в шлюз шикарный, новой постройки корабль, явно предназначенный для ублажения валютных интуристов. Второй — старее, грязнее, демократичнее. Скорее всего, рейсовый. Сюда ему и надо. Сырцов пристроился рядом с демократом и, приглядываясь, ждал.

Плавно и замедленно, как во сне, закрылись ворота, и после долгой паузы начала уходить из шлюза вода. Еле заметно опускался вниз облюбованный Сырцовым теплоход. Метрах в трех от Сырцова находился брезентовый тент верхней палубы. Он еще раз осмотрелся самым внимательным образом. Вроде никого, спали пассажиры, умаявшись от наблюдения за первыми шлюзованиями.

Только бы брезент выдержал. Сырцов коротко разбежался, прыгнул и упал правым здоровым боком на брезент, который выдержал. Недвижно полежал на жестком, прокрашенном масляной краской полотнище, прислушиваясь. Присматриваться еще рано. Внизу невнятно переговаривались вахтенные матросы, вроде спокойно переговаривались. О вчерашней пьянке ли, о бабах, о служебных своих обязанностях — неизвестно, да и неважно. Главное — спокойно. Надо полагать, что все в порядке. Сырцов свесил голову и рассмотрел верхнюю палубу. Никого. Не торопясь, держась за металлическую распорку, он осторожно встал на деревянный поручень и бесшумно спрыгнул на палубу. Насвистывая нечто неизвестное самому и как бы легкомысленно прогуливаясь, добрался до кормы и вольным путешественником уселся на удобную скамью-диван. Быть по-настоящему вольным путешественником мешало острое томление нетерпеливого ожидания: ну когда же, когда теплоход выйдет на большую воду?

Наконец неохватная вода открылась перед ними, и теплоход, приветствуя ее коротким радостным гудком, вошел в нее, с гордостью осуществляя главную свою задачу — плыть.

Поплыли. Когда ушла назад коробка шлюза, Сырцов ощутил радостную отъединенность от берегов, а значит, от опасности, от страха, от суеты…

Совсем рассвело, но солнце еще не взошло. Задул рассветный ветерок и, объединившись с ветерком от движения, стал обдувать Сырцова. Нежравший часов двадцать сыщик подмерзал. Недолго думая, он забрался в спасательную шлюпку. Под милый его сердцу брезент.

Лейтенант Измайлова Катерина Ивановна спросила у вышедшего из дверной коробки кабинета майора Демидова Владимира Игнатьевича, спросила неуставно и недоброжелательно:

— К Самому?

— Угу, — некультурно ответил майор, стараясь не встретиться взглядом с лейтенантом. А лейтенант доставала:

— В связи с Жорой?

— Угу, — повторил Демидов и убежал из приемной, чтобы через минуту оказаться в другой. Без слов, поднятыми бровями вопросил — можно ли к начальству. Порученец тоже был не особо словоохотлив: просто энергично кивнул. Шагай, мол, не лобное место.

Демидов перекрутил личико и пожал плечами — показал, как не хочется на ковер, но, вздохнув, открыл лакированный шкаф — вход в муровское святилище.

Сам стоял, опершись обеими руками о заседательский стол, и грустно рассматривал разложенные бумаги.

— Майор Демидов… — приступил было к официозу Демидов, но Сам перебил его усталым голосом: