– Oye, nena, quieres pasar la noche en compania de un hambre fuerte y fuerte?

Коля опять засмеялся. На этот раз в его смехе было куда меньше жизни.

– Потом это вошло в привычку, Эндрю. И мы стали друг для друга amigos. Не просто друзьями. А самыми настоящими amigos. Я… Я очень рад, что мы оба поступили в кадетку и попали в одну роту. Так бы я тебя не встретил.

– Ты говоришь так, как будто сейчас умрёшь. Не надо, Коль. Не говори так.

Голос Андрея дрожал совсем как у плачущей девочки. Да и к чёрту! Всего его трясло как при лихорадке, казалось, каждая мышца дребезжит, а страх тем временем сжимал горло. Ужас. Ужас царствовал во тьме Петербургского двора-колодца.

– Тебя обоссали, да?

– Да, – Андрей кивнул. – Но лучше б это меня порезали, а тебя… О Господи, Коля, не могли они! Блять, да не могли, людей не режут за такое! Мы же просто заступились за девушек.

– На зато мне сделали кофе с сердечком. – Вновь он засмеялся. Теперь слабо, из последних сил. – Мне сделали кофе с сердечком, amigo. Хоть что-то хорошее за день.

Раздался лязг железа. Андрей повернул голову и увидел, что, отворив ворота, во двор зашла пожилая женщина с сумками из продуктового. Человек. Настоящий. Без ножа и бороды. Человек, способный помочь.

– Эй! – Андрей вскочил и побежал к женщине, размахивая руками. – Эй, остановитесь! Стойте! Тут нужна ваша помощь, человеку плохо! Да стойте вы! Подойдите сюда, пожалуйста! Тут…

Женщина в ужасе бросила пакеты и с криком побежала назад, обратно к воротам. Рванула с места так, будто не видела в жизни ничего ужаснее. Покинула двор, закрыла за собой ворота, и только тогда её крик прекратился.

– Сука! – Андрей схватил выпавшую из пакета луковицу и со всей дури швырнул ей в сторону ворот. – Сука! Тут человек плохо, а она убегает!

Лишь вернувшись к Коле, он понял, что по его лицу стекает кровь.

Андрей опустился на колени, взял ладонь Коли в свои и сжал её.

– Я рядом. Скоро приедет «скорая», продержись ещё немного. Чуть-чуть, слышишь? Эй! Слышишь?

Несколько секунд Коля просто смотрел куда-то за Андрея, не произнося ни слова. Чёрная лужа под ним стала настолько огромной, что полностью окрасила колени Андрея. Молчание… Оно тянулось в тишине засыпающего города, пока Коля не взглянул на Андрея и заговорил:

– У меня к тебе одна просьба, amigo. Позаботься о Рэкки. Я не хочу, чтобы он достался кому-то другому. Только тебе. Пусть он будет твоим.

– Ты чё несёшь? Сейчас приедут, заштопают тебя и…

– Не вздумай продавать его. И ещё, Эндрю. Раз уж твою свадьбу я не увижу, – под затухающими глазами расплылась улыбка, – я благословляю тебя сейчас. Пусть у вас с Лизой всё будет хорошо. Вы… Вы берегите друг друга. Такого как ты надо беречь.

– Коля, ты чё выдумываешь, не неси херню, сейчас врачи приедут и помогут тебе, ты не умираешь, ты не можешь умереть, ты ж мой друг, amigo, не вздумай, я ж не смогу, ты один, ты такой один. Будь здесь. Не уходи от меня… прошу.

Грудь Коли перестала подниматься в тот момент, когда где-то вдалеке завыли сирены «скорой» помощи.

А его глаза пустым взглядом уставились на чёрные трещины в стене жилого дома, во дворе которого, скрытый тенями, в окровавленную руку зарыдал юноша.