Ее слова мерещились глыбами черного льда. Острыми и тяжёлыми. Она приходила к нему, да. Приносила свои записи, которые показались блажью. В то время его поглотили переговоры с Франтлией. Он отмахнулся, и, кажется, не очень вежливо…

— … ты спрашивал, хотела ли я отомстить? Хотела. К сожалению, моя ошибка именно в этом. Но однажды найдется не такая, как я. Не восторженная дура, обремененная ложными надеждами — голова ее будет ясной, а сердце холодным. Эта женщина просто займет трон и наконец-то выведет женщин из-под бесконечного гнета. Даст и защиту, и равенство, мы ведь не хуже мужчин! Мы тоже имеем право на уважение. И мне очень, ужасно, просто невыносимо жаль, что де Нотберг не имеет нужных амбиций для трона. Он бы стал гораздо лучшим правителем! И я бы с удовольствием уступила ему трон.

Так же резко она отошла прочь. А Георг, оглушенный пылкостью произнесенной речи, молчал. Просто не знал, что ответить. Ее слова казались дикими, совсем отличными от того, к чему он привык. Рассудок отказывался представлять женщину в роли судьи, лекаря или советника, но что-то не давало осмеять слова Элоизы.

— У женщин есть защита, — возразил, но девушка рассмеялась. А потом просто уселась на кровать, потеряв к нему всякий интерес. И его вопросы больше никак не комментировались, словно это пустые звуки.

Пришлось уйти.

Георг быстрым шагом удалялся от камеры и уже не пытался держать лицо.

Поговорил, называется! Что б де Нотберга с его советами… Стало ещё хуже, чем было до! Хотела помочь женщинам… Что за бред? У каждого в этом мире своя роль!

А приказ о казни ждёт своего часа… Как его подписать? Не сможет… И не станет! Следующий вздох вышел легче и свободней предыдущего. Да, он не станет! В конце концов, он — король, и последнее слово за ним.

(Это же время. В одном из домов на окраине Лэнтана).

— Ну, что я тебе говорил?

Мужчина прищурил ярко-зеленые глаза и провел рукой над мерцающим изображением черноволосого красавца в темно-изумрудном мундире. Картинка потухла, и на ее месте возникла следующая: очень рослый мужчина обнимал миниатюрную женщину, сидевшую на его коленях. Изредка кивал, очевидно, соглашаясь с ее словами, и тихонько поглаживал совсем еще плоский живот.

— Хвастайся, не стесняйся, — хмыкнула стоявшая напротив девушка — почти девочка, но густая шапка волос блестела сединой. — А я по-прежнему утверждаю — с кнутом ты явно переборщил. Слишком сильный и ненужный стресс. Они бы сами помирились.

— Конечно, помирились, — согласился с ней, — но сначала этот идиот использовал бы накопитель в качестве полиграфа. Положил бы свое здоровье на пару с долголетием. И его бы не впечатлили крики «Любимый, не надо!». А теперь смотри, как все ладненько складывается. И у Георга зачатки разума проклюнулись. План сработал отлично.

Девушка надула полные губы, но спорить не стала. Щелкнула пальцами, высекая короткую искру, и картинка преобразовалась в диаграмму.

— Вероятность успеха девяносто семь и три десятых процента. Недурно.

Мужчина засмеялся.

— Не дурно? Да это лучшее наше задание!

— Еще бы! Сколько пришлось искать эту потеряшку. Временная оболочка оказалась крепкой — наглухо обрубало все энергетические потоки!