Он проламывает крышу и ныряет во мрак, и тут же взрывается, партия где-то под ним, как живой студень, покрывающий планету, я никогда ее не видел, я был внутри ее, он кружится над этим бренным студнем: партия смертна. Ему холодно, он кружится: если партия права, я более одинок, чем сумасшедший; если она ошибается, то все люди одиноки и мир обречен. Страх нарастает, Брюне кружится, запыхавшись, останавливается и прислоняется к стене барака: что со мной происходит?

— А я уже сомневался, что ты придешь? Это Викарьос. Брюне говорит:

— Как видишь, я пришел.

Они не подают друг другу руки. Теперь у Викарьоса борода, она седая. Он приковывает лихорадочный взгляд ко лбу Брюне, как раз над бровями. Брюне отворачивается: он испытывает отвращение к больным, его взгляд блуждает между бараками и вдруг он замечает вдалеке вспышку света из-под полуприкрытых век, потом убегающую спину: это Морис. Он за мной шпионит. Сейчас он помчался в санчасть предупредить Шале. Брюне выпрямляется, это его забавляет, даже веселит. Он поворачивается к Викарьосу:

— Зачем я тебе понадобился?

— Я хочу бежать.

Брюне вздрагивает: он неизбежно погибнет где-то в снегу.

— В разгар зимы? Но почему тебе не подождать до весны?

Викарьос улыбается, Брюне видит эту улыбку и отводит взгляд.

— Я тороплюсь.

— Что ж, — говорит Брюне. — Беги.

Тяжелый мрачный голос скользит вдоль его затылка:

— Мне нужна гражданская одежда.

Брюне заставляет себя поднять голову и с досадой отвечает:

— В лагере есть организация, которая помогает людям бежать. Обратись туда.

— А ты кого-нибудь из этой организации знаешь? — спрашивает Викарьос.

— Нет, я о ней только слышал.

— Все о ней только слышали, но никто толком ничего не знает. А истина в том, что такой организации не существует.

Он снова обращает чернильный взгляд на брови Брюне, у него вид слепца, его грубоватый, вялый голос как бы нехотя вытекает изо рта.

— К сожалению, только вы можете мне помочь. У вас повсюду свои люди. Маноэль работает на складе, а там тысячи костюмов.

Брюне спрашивает:

— Но почему ты хочешь бежать?

Викарьос поднимает ладонь и улыбается, глядя на свои ногти. Он отвечает, разговаривая как бы с самим собой:

— Я хочу защитить себя.

— От кого? Перед чем? — устало спрашивает Брюне. — Партия существенно изменилась.

Викарьос глуховато и жестко смеется.

— Посмотрим! — говорит он. — Посмотрим! Брюне устал и настроен миролюбиво: он погибнет где-то в снегу, для меня спокойнее узнать эту новость в лагере.

— А какая тебе разница, что мы о тебе думаем? Ты от нас ушел больше года назад: оставь же нас в покое.

— Моя жена еще у вас, — говорит Викарьос. Брюне опускает голову и не отвечает. Через минуту Викарьос добавляет:

— Моему старшему десять лет: для него партия — Бог. Уверен, что уже нашелся кто-то, кто сказал ему, что он — сын предателя.

Викарьос тихо усмехается, глядя на свои пальцы.

— Увы, это отнюдь не то, чего бы я желал ему в начале жизни.

— Почему ты обратился ко мне? — раздраженно спрашивает Брюне.

— А к кому, по-твоему, мог я еще обратиться? Брюне вскидывает голову и сует руки в карманы,