– Неудачный пример, – сказала Шерон. – Плавать учат и учатся, иначе уйдешь на дно. Тебя же никто не учил.
– Меня учили вязать, шить, вышивать и ткать. Все те же принципы, – возразила Бланка и повела рукой. – Вы просто не видите их. Нити. Я касаюсь их пальцами и могу менять, сшивать и…
– Обрезать, полагаю, – сухо закончила за нее Лавиани. – С помощью этой дурацкой фигурки Арилы, которую я буквально на коленях умоляла выбросить в море и забыть о ней навсегда. Она пробудила в Тэо кровь асторэ, в тебе еще какую-то немыслимую хрень. Это все очень очаровательно и мило, до тех пор пока мы не узнаем обратную сторону. За все надо платить.
– Плату брали, – напомнила Шерон. – Или пытались ее взять. Сулла.
– Ну да. Ну да, – не стала спорить сойка. – Было такое. Но эти образины остались в Карифе.
– Нет, не остались. – Бланка поежилась от воспоминаний. – И придут снова, если я стану касаться не тех нитей.
– Не тех? – навострила уши Лавиани.
– Нити мира отличаются от нитей искари. Они – другое. Сама тьма. Та сторона. Измененные. Раньше я ткала… хорошо, назовем это светлыми нитями, хотя они совсем не светлые. Такие действия приводили к разрывам в реальности, Шерон понимает, о чем я говорю, и приходилось затягивать прорехи – в том же даирате, когда я спасла Мильвио. Эти существа защищают вход туда, чтобы никто из нас не смог проникнуть в ворота. Здесь же… когда работаешь с той стороной напрямую, сулла не обращают на тебя внимания. Я ткала мраком, их такое не привлекло.
Сойка задумалась, покосилась на Шерон:
– Ты же у нас специалист по всяким темным фокусам?
– Она может быть права. В Аркусе благодаря Бланке я получила запредельное количество силы. Думала, что рассыплюсь в прах – так бы и случилось, если бы не было его. – Она потрясла левым запястьем, намекая на браслет, скрытый под рукавом. – И на языке я до сих пор ощущаю горечь тьмы. Искари были сотканы из нее, а мне она послужила едой.
Лавиани чуточку повертела услышанное и так и эдак. Посмотрела на одну, на другую и осторожно спросила:
– То есть, по сути, ты можешь «кормить», назовем это так, Шерон по мере необходимости, а она сделает то, что не могла делать раньше? Ну… поднять вместо одного покойника десять.
– Сто, – поправила ее указывающая. – Но что-то мне не хочется «есть» подобное снова.
– И… – Сойка обладала невероятной способностью не слышать то, что считала маловажным или же сбивающим ее с мысли. – Раз все состоит из нитей, наша рыжая чудесница вполне может прицепиться статуэткой к какому-нибудь лопуху-прохожему, отдать его нити тзамас, чтобы она выпила чужой силы, стала сильнее.
Шерон от этих слов передернуло, и на ее бледном лице появилось явственное отвращение.
– Это даже звучит ужасно. К тому же основа некромантии смерть, ты же предлагаешь брать из живого источника. Искари были мертвы.
– Ну и он помрет, рыба полосатая.
– В принципе такое возможно, хотя я и не пробовала, – подумав, ответила Бланка. Сойка, стоит признать, мыслила необычно, страшно и в то же время… легко. Точнее, совершенно не сдерживая себя никакой моралью. Госпожа Эрбет коснулась указательным и средним пальцами сумки, в которой хранилась самая ценная вещь в ее нынешней жизни. – Сразу скажу, что не хочу этим никого убивать. Но это возможно. Я могла бы сказать «да», если бы попробовала, но не стану так рисковать. Если касаться нитей, даже не касаться, а уже менять их и так радикально, то сулла обязательно за мной придут. Что-то мне не хочется снова оказаться в облаке саранчи.