Он затянулся папироской, делая паузу.

– … одна только низкая самокритичность – звоночки! Шизоидный тип, да-с… Небесталанный, но шизоидный. Ты уж, хм… Ляксеич, постарайся с говором ещё. Я не зря наблюдать в соседнем кабине устроился. Как его корёжит, ты бы понимал…

– Да уж мал-мала понимаю, – усмехнулся Жуков, – хотя до тибе… да тьфу ты! До тебя далеко.

– Ну и вот, – спокойно кивнул медик, – сыскной и следственной работе не мне тебя учить, а вот психологические изыски, это моё!

– Да твоё, твоё, – отмахнулся шериф, – давай, а то я действительно… до ветру надо бы. Не сильно долго-то ломать этого Джорджа Розенблюма собираешься?

– Смотря что тебе надо, – пожал плечами медик, и отлепился от стены, – Мне, пожалуй, тоже не помешало бы посетить кабинет задумчивости…

– Смотря что тебе надо, – ещё раз повторил Адольф Иванович, идя рядом с Жуковым в нужном направлении, – Если просто сломать психологически, и заставить признаться, что он и есть британский агент, часа два от силы. Сдаст кого-нибудь, торговаться начнёт… А вот если нужно, чтоб он перед тобой, как на исповеди был, тут уже постараться придётся. Видел, как его корёжило от вашей простонародности?

– Эт да! – хохотнул шериф, – Это ты ловко придумал! Как же… он, такой красивый и умный, эрудит и интеллектуал, и мы… селюки с навозом под ногтями! Переиграли!

Надрывно загудели сирены, оповещая горожан о начале артиллерийского обстрела.

– Ды што ты будишь… – пожилой однорукий мужчина, не договорив, сплюнул досадливо на асфальт и заспешил в убежище. Он шёл, постукивая тросточкой, чуть заметно кренясь на правый бок и раздражённо бурча под нос что-то матерное в адрес британцев.

Пару раз ему предложили помощь, и даже подхватили было под локоть, но он так ожёг непрошеного помощника взглядом, что незадачливый парнишка чуть не отскочил, засмущавшись неведомо чему. Калекой мужчина себя не считал ни в коем разе, а что осталась одна рука, и охромел, то тьфу!

Жена есть, дети в наличии, внуки на подходе, себя и семью кормит – да так, что иной из тех, кто с образованием, и позавидует таким доходам! Так какой он калека? Он мужчина в самом соку!

– Едрить их… – вместо приветствия проговорил он, спустившись по каменным ступенькам в подвал и усаживаясь на лавочку, рядышком со знакомой, почти приятельственной жидовкой средних лет. Почти тут же рвануло где-то наверху… не слишком близко, но гулко, солидно этак, многопудово.

– Чумаданами содят, – тоном знатока сказал однорукий, и обитатели подвала, будто по команде, живо заговорили, обсуждая британцев, их мам и жён, особенности жизни в осаждённом городе и своих родственников, которые – настоящие герои, все как один!

В последнее, в принципе, верилось… да и почему нет? Чай, за своё дерутся, кровное! И даже богатеи местные не на смерть посылают, отсиживаясь в тылу, а вполне себе воюют, и некоторые – так даже в первых рядах.

Образованный люд поминал аттическую демократию, пентакосиомедимнов, гиппев, зевгитов и фетов[136], а народ попроще о таких вещах особо не задумывался, но считал существующий порядок вещей единственно правильным. Не, так-то всём мире иначе… но кто сказал, что так – правильно?!