Кто бодрствует, кто подвизается, чтобы освободиться от самого себя, тот предпочитает повергаться пред Богом, считая себя сором, потому что полагает, будто он последний из всех. На мусор никто не обращает внимания. Именно такое положение любит монах, а не то, которое обеспечивает ему возможность и право что-то знать, утверждать, действовать.

Здесь уместно сказать и об учебе монахов. Человеку, живущему в миру, учиться естественно. Но если ты монах, то учение — это возврат в мир. Какой смысл в учебе? «Знание надмевает», заставляет размышлять, развивает рассудок, следовательно, удаляет от Бога. Знание заставляет душу верить, что она представляет собой нечто важное.

Для монаха знание и разного рода исследования — тем более исследование Священного Писания — это падение. Если подобные исследования ведутся не из снисхождения («чтобы не случилось чего хуже»), то они непременно ведут к падению и представляют опасность. Монаху следовало бы смириться еще больше и осознать, насколько опасно то, чем он занимается или занимался. Когда он приобретает знания или учится, его жизнь уже не заключается в том, чтобы «повергаться пред Богом», пусть даже он исходит из наилучших побуждений. Только одно может его оправдать — снисхождение к своему внутреннему устроению. И даже те знания, которые мы получили до пострига, мы должны отдать Богу как отдаем всё свое достояние, вместе со всем своим имуществом.

Кто хранит и исполняет слова Божии как должник, тот познал Бога. Не стремись к высокому в то время, как просишь у Бога помощи прийти к тебе и спасти от греха. Дарования Божии приходят сами собою, когда место будет нескверным и чистым.

Святой Исаия не кабинетный исследователь, закопавшийся в своих бумагах и книгах, он книжник Нового Завета, который «новое и старое» источает как реки, как речные потоки из своего чрева, из сердца, из глубин своей души. Итак, он продолжает свое рассуждение.

Чадо, говорит он, ты здесь для того, чтобы хранить слова Божии? Если ты поистине хочешь их хранить, то познай Бога и храни их как должник, не ищи при этом ничего высокого. Закончив рассуждение о стремлении к знанию из любопытства, авва Исаия переходит к потребности души во внутреннем, духовном знании и созерцании. Опасность поджидает не только тех, кто приобретает внешние знания, но и тех, кто стремится к глубочайшим внутренним Божественным откровениям, то есть желает просвещения от Бога, для того чтобы знать, понимать, толковать, желают, чтобы Он явился им и даровал видения. Они слышат слова молитвы: «Воссияй в сердцах наших, Человеколюбие Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет» — и ждут, что Бог осияет их внутренним светом или даже и внешним, который они увидели бы духовными очами, а может быть, даже и телесными. Эта наклонность присуща человеческой природе, поэтому эти люди и хранят слова Божии, подвизаются в воздержании, посте, молитве, бдениях, для того чтобы Бог дал им познать Себя и чтобы они приобрели божественные дарования, такие как пророчество, чудотворение и тому подобное.

Однако авва Исаия предупреждает: «Следи за тем, что ты делаешь, — действительно ли ты совершаешь это ради Бога?» Не делай это ради того, чтобы Бог дал тебе знания, дарования, высокие созерцания, не стремись к высокому.