Ривер оттолкнулся от стены, взял подарок, затем отступил, и мы снова оказались каждый в своем углу, в то время как навязчивое желание норовило вновь столкнуть нас вместе с силой приливной волны.

Ривер вытащил книгу и уронил пакет.

– Срань господня, это потрясающе, – пробормотал он, листая страницы. Он поднял на меня взгляд. – Спасибо.

Я засунул руки в карманы, чтобы хоть куда-то их деть и не вцепиться в Ривера.

– Пустяк.

– Это не пустяк, – возразил он и сунул книгу под мышку. – Подожди секунду.

Он вышел из коридора и поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Я прислонился к стене и потер лицо руками.

– Уходи, – прошептал я. – Уходи сейчас же. Спасайся…

Ривер вернулся, держа в руках прямоугольную коробку с золотым тиснением «Montegrappa».

– У меня не было времени упаковать, – произнес он, передавая мне свой подарок и снова прислоняясь к противоположной стене.

Мне стало интересно, испытывал ли он такое же отвращение к разворачиванию подарков, пока кто-то смотрит. Если так, то это одно из немногого, что у нас было общего.

Он – само спокойствие. Ты – ураган. Из этого никогда ничего не выйдет…

Я быстро открыл коробку и обнаружил внутри еще одну глянцевую деревянную шкатулку. В ней оказалась авторучка Montegrappa темно-синего цвета с позолоченным кончиком. Ручки были недешевыми, и мысль о том, что Ривер потратил на меня несколько сотен долларов, вернула то чувство слабости в коленях и готового выпрыгнуть из груди сердца, которые я испытал в оркестровой комнате.

– Подержи пока, хорошо?

Я сунул коробку Риверу в руку, схватил его за свитер и поцеловал. Целовал его страстно, вдавливая в стену и в то же время заглушая свои мысли.

Ривер застыл, ошеломленный моим натиском, пока я нападал на его рот, глубоко и яростно исследуя его и пробуя на вкус. Взял под контроль все свои эмоции по отношению к этому чертовски красивому парню и направил их в похоть.

Ривер вслепую нашарил рукой столик и положил на него коробку, а затем обхватил меня за талию и прижался пахом. Моя эрекция стремилась к нему через ткань брюк, пока мы терзали наши губы яростными, грубыми поцелуями. Его мужской аромат теперь мой; я выпил его до дна, зная, что был первым. Радуясь, что никто не целовал его раньше, не так, как ему всегда хотелось.

– Черт, – простонал Ривер, в его голосе слышалась боль.

Я тоже это почувствовал. Наши запреты боролись с самым яростным желанием, пока мы жадно изучали друг друга, сминали пальцами одежду и кожу, отдаваясь раскаленной добела похоти, которая, как ток, металась от меня к нему и обратно.

Наконец, Ривер схватил меня за воротник и усилием воли оторвал от себя. Он удерживал расстояние в несколько дюймов, пока наше влажное, прерывистое дыхание смешивалось воедино.

– Я хочу видеть тебя сегодня вечером, – прорычал он, опуская тяжелый, подернутый похотью взгляд на мой рот.

Я смог только молча кивнуть и высунул язык, чтобы облизать его губы. Он застонал от едва сдерживаемого голода, но удержал нас от того, чтобы уничтожить друг друга прямо в коридоре его родного дома.

– Где?

– У меня дома, – сказал я, чувствуя себя так же, как на вечеринке у Ченса. Словно искушал судьбу. Обнажал грудь и бросал вызов Риверу, чтобы он вонзил нож прямо мне в сердце. – Я живу в гостевом доме. Там мы будем одни.