– Вам спасибо.

Он еще постоял внизу, глупо улыбаясь, слушал, как гулко раздаются в парадной быстрые легкие шаги, как звенят ключи, а потом увесисто хлопает дверь.

Все, можно домой.

По дороге он, кажется, немного нарушил правила. Вспомнилась юность, работа на «скорой». Всякое бывало тогда, и он сам тоже, наверное, был другим. Не сильно другим, но немножко все-таки лучше, чем теперь. Странно, он давно отсек, вычеркнул из воспоминаний детство и юность, а сейчас вдруг всплыли они в памяти и, удивительное дело, не вызывают ни боли, ни сожалений.

К выходным распогодилось, и Кирилл приехал вместе с Витей, у которого руки чесались подправить что-то на чердаке. Ирина решила не вникать в детали, ее задача – накормить работника как следует.

Егор не убежал играть, наоборот, привел друзей с собой, таким образом в распоряжении Вити оказался не только Кирилл, а целая строительная бригада.

Ирине было немного боязно и стыдно перед родителями друзей Егора, что их дети вкалывают у нее на участке, как негры на плантации, да еще в опасных условиях, но Витя оказался таким ласковым и добродушным наставником, так хорошо общался с ребятишками, что она совершенно успокоилась. Кирилл всегда был добр к приемному сыну, приветлив с его друзьями, но такого восторженного, даже умиленного отношения к чужим детям, как у Вити, Ирина никогда раньше не встречала, притом что со взрослыми Зейда бывал хмур и угрюм, а порой даже хамоват.

И дети его обожали, и крутились тут не потому, что интересовались строительством, а просто были в восторге от общения с таким большим и добрым человеком.

Обычно летом она готовила легкие супы, но ради Вити решила сделать жирный наваристый борщ, с большим запозданием вспомнив, что он хохол, и как бы она ни старалась, для него это будет просто суп со свеклой, жалкий и невыразительный.

Хотя обычно Витя наворачивал ее стряпню без всякой критики, мол, он с пятнадцати лет по общагам, соскучился по домашнему.

Она посолила огненное варево, бросила лавровый лист, убрала мощность плитки до самого минимума и оставила доходить.

Вышла на улицу, вдохнула свежего воздуха после жара летней кухни и вдруг обнаружила Севу, нерешительно постукивающего в открытую калитку.

– Привет, заходи скорее! – подбежала она. – Ты с семейством, надеюсь?

Ирина лихорадочно прикидывала, как им всем разместиться, ведь дом большой, но не резиновый.

– Один. А Фригмунд Зейд где?

– Кто?

– Витя, господи!

Ирина засмеялась, удивленная, что Сева знает Зигмунда Фрейда, да и Витю, честно говоря, трудно заподозрить в близком знакомстве с трудами гения психоанализа.

Она подошла к дому и покричала. В чердачное окошко с большим трудом протиснулся Витя.

– Сева? А шо сталося?

Сева молча достал из болоньевой сумки бутылку водки.

– О, не-не! Печень все. Ушла. Сказала, если что, ищите меня в малом тазу.

– Слазь давай. По делу перетереть надо.

Витя засмеялся:

– Та шо там метушиться? Почекай маленько, коммунизм победит, и все добре будет.

– Зейда!

– Разумные люди кажут, не нам чета.

Витя наставительно поднял палец и исчез.

– Сейчас спустится, – сказала Ирина, – ты проходи пока, располагайся. Пообедаешь с нами?