Кирилл улыбнулся и быстро поцеловал Ирину в висок.

– Твой полный комплект банальностей меня, конечно, убедил. Обещаю больше не волноваться, но, Ирочка, если честно, мне стыдно, что я не могу оградить тебя от всей этой мерзости. Вот Витька на что мужик и всякое повидал, а и то еле выдерживает копаться в выгребной яме человеческих извращений.

Ирина пожала плечами.

– Еле выдерживает, – повторил Кирилл, – говорит, лучше бы с дебилами картинки раскрашивал, чем каждый день в это дерьмо нырять.

Ирина хотела сказать, что Зейда сам стремился в это дерьмо, так что пусть теперь не ноет, но вовремя вспомнила, что та жена хороша, которая не встревает в крепкую мужскую дружбу, и прикусила язык.

– Так ему три года всего потерпеть, а тебе всю жизнь в этом вариться, Ирочка.

Она улыбнулась, понимая, что именно недоговаривает муж. Ему хочется, чтобы жена сосредоточилась на нем и на детях, чтобы мысли ее были заняты семейными, а не уголовными делами. Чтобы она вникала в проблемы детей, а не в извилистый ход мысли сумасшедших убийц. Чтобы не несла с работы в дом тревогу и чужую грязь.

Он работает не просто много, а невероятно много, к тому же еще физически тяжело, и, черт возьми, имеет право дома только отдыхать, чтобы ему подносили суп, второе и компот и выдавали чистую одежду вкупе с целыми носками, и чтобы все это делала не измотанная, не до полусмерти уставшая и задерганная женщина, а милая уютная женушка, неиссякаемый источник любви и ласки. И дети ее достойны любящей матери, у которой есть время и силы действительно вникать в их детские проблемы и помогать их решать.

Она ведь так хотела настоящую семью, истово, до озноба, до стиснутых зубов, и после развода шла на все, лишь бы только эту семью заполучить. Переступала через себя, унижалась, лишь бы только все как у всех, муж и дети. В этой погоне за счастьем как-то забылось, что семья – это не просто вывеска, не показатель твоего успеха, не то, чем ты можешь похвастаться и уесть менее удачливую женщину. Нет, семья – это люди и труд, это сообщество, в котором каждому приходится в чем-то уступить, чтобы выиграли все.

Гортензия Андреевна, хоть и прожила жизнь одна, придумала очень интересную теорию. По ее мнению, когда создается семья, появляется некий общий счет или банк энергии. Все, что делается от души, с радостью, наполняет этот счет, а то, что по принуждению, опустошает его. Отсюда следует неожиданный и крамольный вывод, что порой лучше не делать, чем делать. Ни для кого не секрет, что в мире полно вялых мужиков, которые и на работе не слишком усердствуют, и дома не переломятся, но и женщин, с дикой страстью стремящихся к замужеству, тоже немало. И вот двое таких вступают в союз, молодая жена пребывает в таком экстазе, что наконец заполучила вожделенное кольцо, что готова верно служить своему супругу и повелителю, особенно если он догадался как следует помариновать ее в неопределенном статусе беременной сожительницы. Например, мамина подруга тетя Нина была совершенно безумной хозяйкой. За обедом меняла тарелки не два, а четыре-пять раз, каждый день готовила несколько салатов и что-то пекла и в довершение всего кормила кота с ложечки. Ирина помнила, как изумилась, когда дочка тети Нины сказала, что мать пришивает ей воротнички к форме и собирает портфель. Секрет такого рвения был прост – дядя Валя раздумывал, жениться ли ему на тете Нине всю ее беременность старшим сыном, и бедная женщина двадцать лет не могла опомниться от ужаса, что была на волоске от презренной участи матери-одиночки. Только несмотря на рвение тети Нины, счастья в этой семье было маловато. Дядя Валя стал совсем безучастным, сын рано начал пить, а дочь выросла избалованной неумехой с огромными запросами, отчего ей не подходила ни одна работа и ни один ухажер, существующие в реальности. Разве что кот был доволен, да и то вряд ли.