Врачи послушали-постукали его, помяли живот, посветили фонариком в глаза и сказали, что можно переводить в общую палату.

– Спасибо, – сказал Федор хрипло.

– Супругу свою благодарите, – улыбнулся врач, – это она вас выходила.

Оказалось, Татьяна с боем прорвалась в реанимацию и ухаживала за ним, а заодно помогала с другими больными, выполняя, по сути, работу санитарки, лишь бы только ее не прогнали. Федору было неприятно это узнать.

Вскоре приехали медсестры с отделения, подкатили каталку, Федор хотел сам перелезть, но не смог и чуть не заплакал оттого, что беспомощный и голый.

В палате первым делом попросил Татьяну надеть на него пижаму и только потом огляделся. Зрелище было удручающее. Два ряда коек с сиротскими никелированными спинками, трещина в виде молнии на стене, разбухшая оконная рама, костыли в углу, капающая вода в умывальнике. Запах мочи и гнили уверенно прорывался сквозь какой-то антисептик. Белье на его койке было серым и тусклым, в пятнах, задумываться о происхождении которых явно не стоило. Что-то во всем этом было не так, но Федор слишком устал, чтобы сообразить, что именно.

– Иди домой, отсыпайся и отдыхай, – сказал он Татьяне.

– Ничего, поухаживаю.

– Иди, иди.

Она достала из сумки книжку и демонстративно углубилась в чтение.

– Не надо таких жертв, тем более что я уже нормально себя чувствую.

– Я вижу, – усмехнулась она, – Федя, не бесись, я здесь только потому, что мне нравится ухаживать за людьми.

– Просто нравится, когда они беспомощные и в твоей власти.

– Может, и так. Ты устал, спи.

Странно, но после этих слов он уснул почти мгновенно.

Только на следующий день он сообразил, что именно не так. Он, на минуточку, прокурор города, важная шишка, и должен лежать не рядом с дедом, борода которого торчит из подушки, как акулий плавник из воды, не с веселым работягой-матерщинником и не с другими достойными личностями. Нет, он должен роскошествовать в отдельной палате больницы четвертого управления, где красота и пахнет не мочой, а фиалками, и, как в поговорке, «полы паркетные, врачи анкетные». И получать он должен не пенициллин, от которого задница скоро разорвется, не микстуру от кашля в бутылке с бумажкой вместо крышечки, а совсем другие лекарства. Если его нельзя переводить в ведомственную больницу по состоянию здоровья, то отдельную палату для него должны были приготовить здесь, и обеспечить уход на таком уровне, что он не заметил бы разницы. Это азы, альфа и омега. Номенклатура не должна лежать вместе с чернью и обслуживаться как чернь.

Федор не стал качать права, решив, что в его ситуации это было бы настоящим хамством, но удивился, почему этого не сделала Татьяна. Она всегда была чувствительна к таким вещам, а тут вдруг сидит, ничего не требует и помогает медсестрам капельницы переставлять. Утром даже пол в палате помыла, хотя дома предоставляла это прислуге.

Проведя ладонью по лицу, он понял, что сильно оброс, представил себя с окладистой бородой, но зеркало отразило человека, зачем-то украсившего нижнюю часть лица железной мочалкой для мытья посуды.