Спала совершенно без снов, даже странно. Наверное, свежий воздух так подействовал.

Проснулись мы все на удивление рано, еще даже не рассвело. Наверное, потому что подмерзли — все-таки сентябрь, холодно. Серенький предрассветный полумрак сочился между сосенками. Ярко пылал костер, булькало на нем ведро с кипятком. Нужно было заставить себя вылезти из спальника и сходить к реке, умыться ледяной водой. Казалось, что это невозможно, просто невыносимо. И так холодно, а будет еще холоднее… Однако же стоило выбраться из палатки — и стало легче.

У костра мы немного отогрелись. Ожили.

Большая часть класса собиралась домой только к вечеру, планируя день провести здесь. Мне же нужно было уходить, чтобы прямо утром появиться у дяди с тетей: контейнер пришел, срочно вывозить надо.

Поэтому после завтрака я сказала Ольге Ивановне и девчонкам, что я выхожу в поселок. Ольга Ивановна заволновалась: хоть и недалеко, а идти одной, все-таки, не дело. Стала прикидывать, кого из наших мальчишек дать мне в проводники.

Неожиданно вызвался прободрствовавший всю ночь Ярослав, сказал:

— Мне тоже нужно идти, встречать в Северобайкальске поезд.

Дело разрешилось, и Ольга Ивановна успокоилась. Я даже спальник забирать не стала — договорились, что мальчишки его в школе оставят, в подсобке физического кабинета.

Мы шли с Ярославом по тропе и молчали.

О чем нам было говорить?

О законе Ампера?

Понемногу светало, солнце уже поднялось, но в сыромолоконское ущелье его лучи пока не проникали.

Мы прошла половину пути — и тут кусты на склоне затрещали, раздалось угрожающее басовитое ворчание. Кто-то косматый ломился к нам сквозь заросли.

Я и ахнуть не успела, как точным отработанным движением Ярослав отшвырнул меня себе за спину и встал лицом к опасности, с неизвестно откуда взявшимся ножом в правой руке.

Это было именно отработанное, до боли привычное движение — выдвинуться вперед, убрав слабых в тыл. Я знаю, как редко оно встречается: именно как привычка, как обычный образ действий. В прошлом моем классе царил закон «каждый сам за себя», и я прекрасно знаю, сколько людей оттуда, не задумываясь, швырнули бы меня вперед, навстречу грядущей беде, чтобы самим убежать, пока принесенную жертву обгладывают.

Ворчание перешло в басовитый лай — из кустов на нас вывалился большой, кудлатый щенок, помесь кавказской овчарки с лайкой (на это намекал пушистый хвост бубликом). На ошейнике у него болтался кусок оборванной веревки.

Видимо, щенок сбежал из ближайших отсюда домов и прошатался всю ночь на воле, не помня себя от счастья.

Сейчас он разрывался между желанием напугать нас и наоборот, подластиться, подружиться. Еды выцыганить.

Увидев Ярослава, сразу понял, что такой сам кого хочешь напугает, завилял хвостом и плюхнулся перед ним на спину, смешно болтая толстыми лапами. Пузо у него было пятнистое.

— Он голодный, — поставил диагноз Ярослав, пошарил левой рукой в кармане камуфляжной куртки, достал кусок хлеба и кинул щенку. Тот, извернувшись, слопал подарок на лету, убедился, что еды больше не дадут — и снова учесал вверх по склону, не собираясь пока возвращаться к миске и конуре.