Мы отсмеялись, и Настя призналась:

— Олег тоже как-то «скорбел» почти сутки.

— С любовницей? — ахнула Катя.

— С пиломатериалами. Что тебя постоянно на адюльтерные версии тянет? Мы хотели заняться торговлей лесом. Олег трое суток гнал груженый «КамАЗ» из Коми. Приехал на склад и, пока разгружали, отошел в сторонку, присел на доски и отключился.

— Это простительная «скорбь», — вступилась я за Олега. — Он же не квасил с дружками, а непосильно работал.

Я чувствовала, что тугая пружина обиды на мужа отпускает. Андрея не оправдывает то, что не одинок в своем мерзком поведении. Но все-таки типичный мерзавец — это легче, чем уникальный.

— Как же! — хмыкнула Настя. — Прежде чем богатырски уснуть, он принял на грудь с хозяином склада и компаньоном Лешкой. Потом Лешка решил, что Олег, не прощаясь, отбыл домой, и склад закрыл.

— А телефона там не было? — спросила Элька.

— Спящему телефон без надобности, — ответила я за Настю. — Бедный Олег, как ему жестко было, наверное, на досках.

— Это я бедная! — не согласилась Настя. — Я звонила по долам и весям в ГАИ, спрашивала, не перевернулся ли «КамАЗ» с лесом на их участке. Мы взяли большую сумму в долг у полубандитов, если бы лес пропал, я бы в жизни не расплатилась, и как меня заставили бы платить, страшно было подумать.

— Меркантильная, — осуждающе покачала я головой, — ты печалилась о деньгах, а не о муже. Олег у тебя золотой парень.

— Пробы ставить негде, — хмыкнула Настя. — За полночь я догадалась позвонить Лешке и выяснила, что Олег в Москву прибыл. И тут, к твоему сведению, Алена, я перестала терзаться долгами и деньгами, а просто по-бабски сходила с ума.

— А телефон там был? — снова спросила Элька.

— Был, — ответила Настя. — И Олег, когда очнулся, по надобности ему захотелось, кругом темнотища, как здесь очутился, не помнит, чиркая зажигалкой, добрел до подсобки. И кому он первому позвонил? Не мне! А Лешке, спросить, где туалет.

— И те полчаса, которые Олег справлял нужду, прежде чем успокоить тебя, позвонить, ты ему простить не можешь, — сказала я.

Я питаю слабость к Олегу, мягкому, спокойному, покладистому. Если бы взять частичку Олежкиной благодушности, способности долго раскачиваться и перенести в моего мужа, который легко вспыхивает и заводится с пол-оборота, я жила бы с идеальным мужчиной.

— Мне он не позвонил! — заявила Настя и выдержала многозначительную паузу.

Обвела нас по очереди строгим взглядом, как следователь, который предупреждает свидетелей о даче ложных показаний.

— Олег снова завалился спать! — продолжила Настя. — А позвонил мне Лешка и спрашивает: «Олег тебя предупредил?» Я блею: «О чем?» Лешку зевота раздирает, и говорит он невнятно, сумбурно. Сказал бы просто: «Олег заперт на складе, не волнуйся». А Лешка бормочет, что Олег недавно выходил на связь, туалет искал, а освещение отключено. Какой туалет? Какое освещение? Дурдом, «муж профессор» в худшем варианте. Когда мы с Лешкой приехали на склад, включили свет и нашли Олега, он преспокойненько спал на досках, свернувшись калачиком. Час назад я молилась: только бы жив! А теперь мне хотелось дернуть за верхнюю доску, чтобы весь штабель его накрыл. У Олега, видите ли, кончился газ в зажигалке, дорогу в подсобку он не нашел и спокойно завалился дрыхнуть дальше.