– Да нет же. Говорят, что счастливые люди сплошь эгоисты. У кого-то проблемы, трудности, аварии. А мы здесь наслаждаемся жизнью и ничего не замечаем.

– Не забивай голову. Мы разве не заслужили свое счастье?

Озвучиваю резонный вопрос и не жду ответа. Отрываю Киру от земли и кружу ее до тех пор, пока она не начинает звонко пищать и не больно стучать ладонями по моей спине.

Пошатывается слегка, когда ставлю ее обратно. Цепляется за мои предплечья. И трется носом о подбородок.

Настоящая такая. Нежная. Господи, несравненная.

– На Дворцовую пойдем?

– Пойдем. И глинтвейн. Ты обещал.

– Помню.

Стискиваю ее в объятьях и на несколько секунд выпадаю из реальности. Снова шарашит высокочастотным током. Сердца тарабанят в унисон, энергии сплавляются, кожу покалывает мелкими иголками.

Мозги в кашу. Ноги – желе. В ушах – вата.

– Держи.

Покупаю в ближайшей палатке терпкое пряное вино и задумчиво слежу за тем, как Кира осторожно обхватывает картонный стаканчик пальцами и делает небольшой глоток.

Вздрагивает от тепла, разливающегося по пищеводу. Улыбается благодарно. Свободной рукой скользит по моему запястью. Нуждается в близости так же сильно, как в ней нуждаюсь я.

Подстраивается под мой не слишком широкий шаг. Свободной рукой запахивает плотнее полы куртки. Знаками что-то показывает, пока я звоню ее отцу.

– Здравствуйте, Андрей Денисович. Как дела? Все хорошо? Как Митя? Дадите ему трубочку? Ну, привет, чемпион! Как ты? Что тебе из Питера привезти? Ничего? Самим скорее вернуться? Завтра уже прилетаем. Мы тоже скучаем, сынок.

Отбиваю звонок и едва успеваю затормозить, чтобы поймать Киру в распахнутые объятья. Она врезается носом мне в грудь, обвивает руками за талию и приглушенно частит.

– Я очень боялась, что вы не поладите. Что он тебя не примет. А у тебя так естественно все получается.

– Кровь – не вода. Все будет хорошо, родная. Я постараюсь. Веришь?

– Верю.

Твердо высекает и тащит меня к толпе, в центре которой уличные музыканты готовятся дать представление. Неподалеку возвышается колонна, вырубленная из монолитного гранита. На ее вершине стоит бронзовый ангел и попирает змею крестом. Эрмитаж подсвечен сотнями огней, отражающихся на лицах случайных прохожих.

Завтра я вернусь в рутину. Заберу Митю у Кириных родителей. Разложу вещи. Позвоню Богдану и спрошу, имеет ли он отношение к Дашиной аварии.

А сегодня я буду чертить подушечками пальцев витиеватые рисунки на лопатках у Киры. Буду скользить губами по ее тонкой шее. И буду хрипловато подпевать вечному хиту Цоя.

– Я хотел бы остаться с тобой. Просто остаться с тобой. Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Гитарный перебор ласкает слух. Каждая клеточка отзывается на хорошо знакомую мелодию. Импровизированный концерт завораживает настолько сильно, что я не замечаю ни того, как громче начинает завывать ветер, ни того, как свинцовые тучи сгущаются у нас над головами.

Кап. Вот робкая капля дождя приземляется мне на лоб.

Кап. Вот вторая капля срывается вслед за первой.

А потом небеса обрушивают на нас такой поток воды, что мы в мгновение ока промокаем до нитки. Бежим к Дворцовому проезду, куда вызвали такси. Падаем на заднее сиденье темно-синей Шевроле. И теснее жмемся друг к другу, пока водитель укоризненно косится на нас в зеркало заднего вида и включает радио.