Мама отдернула руку.

– Не стоило ему звонить.

– Нужно же было как-то вернуть тебя домой.

Мне стало ясно – это Ричард пригласил меня сюда. Я служила приманкой. Видимо, в глубине души маме не все равно, что мы с папой думаем о ней.

Я сосчитала до десяти и вошла в кухню. Папа должен был приехать с минуты на минуту. Я поблагодарила за ланч и принялась высматривать в окно папину машину. Я ждала, что она скажет мне хоть что-нибудь – приходи еще, рада была повидаться, я соскучилась.

Мама помахала мне с порога, удостоверившись, что папе хорошо ее видно.

Он не задавал вопросов – ни о доме, ни о Ричарде, ни об угощении. Вечером, после ужина, проведенного в молчании, я произнесла: «Она была несчастна не из-за тебя». Мне хотелось, чтобы папа знал об этом. Он молча положил мокрое полотенце на кухонный стол и вышел из кухни.

Больше я свою мать не видела.

Когда Вайолет жила со мной, я как будто находилась в доме с привидениями. Хотя мы редко разговаривали, ее присутствие ощущалось во всем. Она не выключала свет, не до конца закрывала краны. Даже сам воздух менялся, наполненный ее возмущением и неприятием.

Кто, по ее мнению, должен нести ответственность за распад семьи? Разумеется, я, кто же еще. Как по мне, на самом деле Вайолет нравилось жить на два дома. Она наслаждалась ролью несчастной жертвы развода и пользовалась большей свободой, чем раньше. Учителя не делали ей замечаний. Я чувствовала – это затишье перед бурей.

Однажды утром по дороге в школу я дала ей пончик. Она что-то искала под шарфом, но пончик взяла, а потом показала мне цепочку с изящным кулоном в виде буквы «В». Много лет назад ты подарил мне такой же, я его не носила. Я взглянула на нее в зеркало заднего вида; она нежно поглаживала кулон.

– Кто тебе подарил?

– Джемма.

Раньше она не произносила при мне ее имени. Я решила не переспрашивать, чтобы ненароком не проболтаться о своей двойной игре.

Мне на удивление легко удалось завязать знакомство с Джеммой. Она излучала дружелюбие и тепло, ей нравилось, когда другие интересуются ее жизнью. Бывало, посреди увлеченного рассказа она крепко зажмуривалась, говорила: «Что-то я заболталась. А ты что скажешь?» – и легонько касалась моих запястий, словно гладила кроличьи лапки. Этот жест выглядел очень трогательным. Понятно, почему ты находил в ней утешение, пока наш брак превращался в руины.

Во время докладов мы сидели вместе, потом беседовали с другими членами клуба. Я старалась держаться как можно ближе, чтобы не пропустить ничего интересного. Джемма казалась мне головоломкой, которую я из недели в неделю упорно складываю по кусочкам. По средам мое сердце билось быстрее от волнения – мне не терпелось узнать что-нибудь новенькое. Я ловила себя на том, что глазею на нее, представляя, как вы смотритесь вместе, как ты ласкаешь ее, занимаешься с ней любовью, наблюдаешь, как она укачивает твоего сына, как ты бесконечно счастлив с этой женщиной.

– Мне даже нравится быть мачехой.

Я вернулась с небес на землю. Раньше она не упоминала о Вайолет.

– Ей одиннадцать лет. Для некоторых девочек это трудный возраст, но она очень похожа на меня. Мне повезло. Знаете, эти ужасные истории про детей от первого брака…