Я видела вирусный ролик, как очень известная женщина из британской аристократической семьи оберегает своего непоседливого сына. Ее показывали трижды – она бросается за ним, когда он чуть не падает с мокрых ступеней самолетного трапа, хватает за шиворот на яхтенной палубе, буквально вытаскивает из-под копыт бегущего пони. Словно змея, настигающая мышь. Вот он, материнский инстинкт. Его не лишена даже такая мать – с драгоценной брошью, в шляпке с вуалью, на высоких каблуках.

Однажды солнечным воскресным утром, вскоре после твоего отъезда, Вайолет взяла мой телефон и нашла это видео на ютьюбе. Она села рядом со мной на диван и протянула телефон.

– Видела ролик?

Я просмотрела его. Вайолет пристально наблюдала за мной все шестьдесят секунд.

– Мама каждый раз спасает своего сына, – сказала она.

– Да, спасает. – Я отложила книгу, которую читала, и потянулась за чашкой с чаем. Моя рука дрожала. Мне хотелось ударить Вайолет по губам, разбить их в кровь.

Ах ты маленькая мразь. Убийца.

Я вышла из комнаты, включила воду на кухне и разрыдалась. Я отчаянно тосковала по Сэму. Ему исполнилось бы четыре года.

Я смотрела на пустое место на стене. Ты забрал картину. Я села на пол, представила мать и дитя – маленькую ручку, нежно касающуюся подбородка женщины, большую ладонь, ласково сжимающую детское бедро, тепло их тел.

– Есть хочу. – В дверях стояла Вайолет, еще не переодевшаяся после школы. – Ты куда смотришь?

– Закажем чего-нибудь на обед.

– Нет!

– Ладно, сварю макароны.

Это подействовало – она ушла. А я все смотрела на дырку от гвоздя на стене.

Пока я готовила, Вайолет делала уроки. У нее твоя манера – низко склоняться над тетрадью, чуть не утыкаясь носом в страницу. Я обратила внимание, что она так же сутулится, как ты, и бездумно улыбнулась, а потом вспомнила – ты ведь ушел. Мысли о тебе не должны вызывать у меня улыбку.

– Хочешь после обеда мороженое? Посмотрим телевизор вместе.

– У нас больше нет телевизора.

– Да, верно. Тогда давай в настольную игру поиграем?

Вайолет не удостоила меня ответом.

– Сколько времени? В кино успеем?

– Мне еще уроки делать. – Она яростно что-то стерла и смахнула ошметки ластика на пол.

– В качестве исключения можно и пропустить разок.

Я надела фартук и принялась помешивать соус. Пока ты собирал вещи, я отправилась в магазин, купила себе новую одежду и вышла на улицу в обновке: кремовом кашемировом свитере. Обычно я не покупаю вороха дорогих тряпок, но в тот день мне захотелось совершить небольшое безрассудство, и ничего лучше шопинга я не придумала. Ты все еще оплачивал мою кредитку.

– У нее такой же свитер.

У нее. Я застыла, словно охотник, опасающийся спугнуть дичь. Вайолет уткнулась носом в тетрадь.

– Здорово, – заметила я.

Она удивленно приподняла голову.

– Значит, у нее хороший вкус. – Я подмигнула и поставила перед ней тарелку с макаронами. – Завтра ты едешь к папе. Хочешь посмотреть его новую квартиру?

– Их новую квартиру.

Я не знала, правду она говорит или нет. Судя по всему, Вайолет известно гораздо больше, чем мне. Я-то думала, ты будешь жить один, но не видела смысла тебя расспрашивать. Видимо, ты сообщил ей о нашем расставании еще до того, как мы с тобой завели об этом разговор. Я сняла фартук и взглянула на свитер, прикидывая, не поздно ли вернуть его в магазин, но на рукаве уже застыла капелька соуса.