Ещё одно кресло сбоку от камина было развёрнуто к столу: оно предназначалось для пленника. Конвоиры усадили Одинцова, и Лайтингер велел не пристёгивать ему руки к подлокотникам.

– Мистер Одинцов будет сидеть смирно. Я прав?.. – Он пригубил стакан с виски. – Потому что если мистер Одинцов не будет сидеть смирно, мои люди убьют его друзей.

– Мистер Одинцов будет сидеть смирно, – подтвердил Одинцов. – Хотя бы из любопытства. Ты уже пытался нас убить. Значит, с тех пор что-то изменилось. Что?

Услыхав о попытке убийства, Броуди с удивлением взглянул на Лайтингера, и тот нехотя проворчал:

– В Кёльне мы обменялись демонстрацией взаимных симпатий.

– Должен признать, ваши формулировки тоже не лишены изящества, – заметил Броуди.

– Мистер Лайтингер взорвал мою машину, – сказал Одинцов. – К его большому сожалению, тогда погибла только мадам де Габриак. Получается, в Кёльне с нами было не о чем говорить, а сейчас благодаря вам появилась тема для разговора. Только я не знаю, какая именно.

– Философский камень, – коротко пояснил Броуди, взяв со стола стакан с виски.

Одинцов пожал плечами.

– Камней два. Оба сейчас у него.

Броуди не успел сделать глоток и опять удивлённо взглянул на Лайтингера:

– Вот как?!

– Это другие камни. Они не имеют отношения к делу, – поморщился Лайтингер, недовольный направлением, которое принимал разговор.

– Это те самые камни, – возразил Одинцов. – Так считал твой дед. Загляни в его документы. Я их не видел, но думаю, что там всё написано.

Лайтингер угрюмо смотрел на Одинцова. Он был уверен, что пленник хитрит, но не понимал, зачем понадобился глупый обман, который можно раскрыть в два счёта.

– Это не Философский камень, – медленно, с нажимом произнёс Лайтингер. – Ты напрасно тратишь наше время.

Одинцов так же уверенно повторил, не отводя взгляд:

– Урим и Туммим – то же самое, что Философский камень. Жаль, что у вас нет времени, чтобы послушать.

– Отчего же, мы слушаем, – сказал Броуди, потрясённый вестью про Урим и Туммим. Он поможет Ротшильдам заполучить священные камни, ведь они уже у Лайтингера, и Лайтингер уже здесь! А если Философский камень и вправду то же самое, что эти две реликвии, операция по захвату Одинцова с компанией – просто гениальное предвидение. Броуди почувствовал восторг: всё складывалось даже лучше, чем можно было представить. События опережали самую смелую фантазию.

Лайтингер куда охотнее выслушал бы Одинцова с глазу на глаз, но пришлось и ему согласиться.

– Только я очень не люблю, когда меня пытаются обмануть, – добавил он. – Мои люди будут рядом.

Лайтингер что-то сказал «дворнягам» по-маорийски. Один из них положил пистолет на стол, и оба вышли из зала, прикрыв за собой дверь. Лайтингер взял в руки оружие, привычным движением чуть оттянул затворную раму и, убедившись, что в патроннике есть патрон, качнул стволом в сторону Одинцова:

– Говори, мы слушаем.

– Мне достался только перстень Джона Ди, а тайны Философского камня я действительно не знаю, – начал Одинцов. – Мистер Вейнтрауб хотел, чтобы мы раскрыли эту тайну. Именно мы, а не я. От меня без команды толку не будет: необходимы все четверо…