Одинцов, не вставая с кресла, взял стакан.

– Благодарю вас. – Он пригубил коктейль. – М-м… Здóрово! И спасибо за похвалу. Моя эрудиция не сравнится с вашей. Я знаю только то, что вынужден знать, а вы – всё, что хотите, без границ…

– Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь, – откликнулся Лайтингер цитатой из Екклесиаста.

Он залпом допил свой виски, стукнул дном стакана о столешницу и громко произнёс несколько фраз на маорийском. В зал вернулись конвоиры Одинцова с ещё двумя здоровенными темнокожими «дворнягами». Эти двое встретили Броуди на подходе к столу – сесть на своё место он не успел. Первый здоровяк заставил его согнуться от сокрушительного удара в солнечное сплетение. Второй жестом фокусника выхватил откуда-то полиэтиленовый пакет, расправил резким взмахом и ловко надел на голову Броуди. Одной рукой он зажал бедняге рот, а другой сгрёб его за плечи. Первый «дворняга» подхватил ноги Броуди, и оба вынесли дёргающееся тело из зала.

Лайтингер перевёл взгляд на Одинцова, который со стаканом в руке неподвижно сидел в своём кресле под прицелом конвоиров, и ухмыльнулся:

– Ты прав, Броуди много знал, а после твоего рассказа – слишком много. Если бы он вышел отсюда, то же самое моментально узнали бы Ротшильды. Нам это ни к чему, верно? С тайнами камней мы прекрасно справимся и без них. Действовать будем так… – Он бросил взгляд на своё запястье с часами в бриллиантовых искрах. – Спите по камерам до шести утра. Моим людям тоже надо отдохнуть. Потом собираетесь и работаете до шести вечера. Потом ты докладываешь о результатах. И тогда я решу, что дальше. Иди!

Одинцов поднялся, молча поставил стакан с недопитым коктейлем на каминную полку и в сопровождении охранников отправился в подвал.

– Спите крепко! Завтра начнётся новая жизнь! – громким бодрым голосом объявил Одинцов по пути до своего подвального бокса. Он произнёс это по-английски, чтобы не вызывать неудовольствия охранников и без нужды не проверять на прочность уговор с Лайтингером.

Ева с Кларой услышали Одинцова. Его бодрость их обнадёжила – и порадовали мягкие тюфяки, принесённые «дворнягами». Вскоре измученные женщины уже спали, обнявшись под двумя одеялами.

Мунину не терпелось продолжить прерванный разговор, но Одинцов был непреклонен. Он в двух словах объяснил историку, чем предстоит заниматься, и скомандовал:

– Отбой!

Утром девятого августа жизнь в самом деле пошла по-новому. Похоже, Одинцов сумел крепко зацепить Лайтингера, и тот создал для компании вполне сносные рабочие условия.

В шесть утра женщин отвели на второй этаж – в ванные комнаты при гостевых апартаментах. Еве и Кларе дали возможность принять душ: в ванных нашлись и шампуни, и одноразовые гигиенические наборы вроде тех, что выдают в хороших поездах или на дальних авиарейсах, – с зубными щётками и пастой. Омрачить удовольствие не смогли даже «дворняги», которые то и дело поторапливали, барабаня в двери.

Одинцов и Мунин утро начали более скромно и умывались в подвальном туалете, но зубных щёток хватило и для них.