– О’кей, последний вопрос, и можешь идти к своим, – сказал Лайтингер. – Сейчас твоя команда работает на меня. Это понятно: положение безвыходное, вам надо спасать свои жизни. А почему вы стали работать на моего деда? Старик вам не угрожал, но вы собрались и дело делали. Почему?

Углубляться в подробности точно не стоило, и Одинцов дал самый простой ответ:

– Он предложил деньги. Много денег. Мистер Вейнтрауб знал, что мы умеем то, чего не умеет никто другой. Он щедро платил и создавал идеальные условия, а мы оправдывали его надежды. Кстати, – нахально прибавил Одинцов, – от тебя мы ждём того же. Денег и условий. Согласись, что думать с пистолетом у виска некомфортно, а работа за еду неэффективна. Тебе ведь нужен не процесс, а результат…

Лайтингер криво усмехнулся.

– Я могу поверить, что твои приятели любят деньги. Но ты?!

– А почему тебя это удивляет? – не понял Одинцов.

– У тебя другое воспитание. Ты солдат, а не наёмник. И полжизни прожил при коммунистах.

Теперь настала очередь Одинцова усмехаться. Он ответил шуткой времён своей молодости:

– Человека спрашивают: «Зачем ты копишь деньги? Скоро придёт коммунизм, и денег не будет!» А он отвечает: «Ни у кого не будет, а у меня будут»…

Конвоиры вернули Одинцова к работе, и троица вслед за прорывной догадкой насчёт зеркала задалась двумя вопросами: при чём здесь Философский камень – и как работал коммуникатор Урим и Туммим?

Ответ на первый вопрос в общих чертах выглядел просто: к нему вело множество подсказок.

Ева начала с напоминания о том, что говорила Жюстина, когда Вейнтрауб в своём хранилище показал картину «Леда и лебедь». Всё же экс-президент Интерпола до начала полицейской карьеры получила диплом искусствоведа в Сорбонне и знала предмет не понаслышке.

– Леонардо зашифровал предопределённость событий, – рассуждала Ева. – Направленную эволюцию, которая исправляет ошибки теории Дарвина, только не в биологии, а в истории. Что мы видели, глядя на картину? Женщину в обнимку с птицей – и детей, которые вылупились из яиц…

– Ну, неправда, – возразил обиженный Мунин. – Я сразу вспомнил про Троянскую войну.

– О’кей, ты знал греческий миф, не в этом дело. Ты знал чуть-чуть больше, мы чуть-чуть меньше. А надо знать базовый принцип. Тогда можно читать картину не на поверхности, а в глубину…

Ева продолжала рассуждать, и Мунин постепенно увлёкся, расцвечивая её построения историческими справками. Речь пошла о том, что Зевс у Леонардо знает о последствиях своей страсти на много столетий вперёд. Он добивается Леды, она рожает детей. Одна из девочек вырастает в Елену Прекрасную. Из-за неё начинается Троянская война, которая круто поворачивает жизнь тогдашнего человечества. Вожди многих народов гибнут. Карта мира перекроена. Бронзовый век сменяется железным. Из древних цивилизаций Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока начинает складываться новая цивилизация, которая со временем придёт к нынешней европейской.

Одинцов не отставал от компаньонов. Ему была хорошо знакома «История бриттов» Гальфрида Монмутского, читанная благодаря Вараксе. Там говорилось, что Британию первыми колонизировали потомки побеждённых троянцев, которые ушли из греческого плена так же, как евреи – от египтян.