В августовские дни 1914 года никто не предполагал, что война положит конец одной из эпох европейской истории. Воодушевление в Кёнигсберге было таким же большим, как и по всей Германии, но оно было не по поводу войны, а выражало готовность защищать Родину, находящуюся в опасности. Каждый верил в силу сплочённого народа и его армии. К тому же считалось, что Кёнигсберг надёжно защищён укреплениями. Мало кто знал, что сооружения устарели и что предстоит обороняться слабыми силами. Страха не ощущалось, однако настрой в Кёнигсберге был серьёзнее, чем в империи, так как вскоре стало ясно, что верховное военное командование планировало вести наступление на западе, а защищаться на востоке. Военный губернатор крепости, генерал-лейтенант фон Паппритц, в своём обращении к общественности указывал на опасность осады и призывал всех жителей, не связанных непосредственной работой в Кёнигсберге, покинуть город. Тысячи ещё- не обученных рекрутов, военных добровольцев были переправлены на лодках через залив Фришгаф в Данциг, а значительные суммы денег и шедевры искусства отправлены на запад. Росту беспокойства среди населения способствовали прибывшие из приграничных районов беженцы и распространяемые ими слухи. Беженцев разместили во временно приспособленных помещениях, а затем на лодках переправили через залив. Большую помощь в их приёме, размещении и обслуживании в начале войны оказали организованные городской федерацией кёнигсбергских женских обществ «Национальная женская служба» и «Отечественный женский союз», получившие солидные пожертвования от горожан.

Паники в Кёнигсберге не было. Все облегчённо вздохнули, когда пришла весть о победе под Танненбергом^>{129}. Имя Гинденбурга, до тех пор в Восточной Пруссии неизвестное, было у всех на устах, а после больших сражений в Мазурии спаситель мог заручиться благодарностью всех жителей Восточной Пруссии. Эта благодарность сохранилась до самой его смерти, независимо от того, что сделал или чего не сделал маршал в свою бытность рейхспрезидентом. Кёнигсбержцы избрали его своим почётным гражданином, назвали его именем школы и улицы, а все четыре факультета Альбертины присвоили ему степень почётного доктора.

Когда после освобождения провинции жизнь в Кёнигсберге в некоторой мере нормализовалась, то и тогда город оставался главным военным арсеналом армии. Казармы были переполнены рекрутами и выздоровевшими солдатами, так что многочисленные новые военные службы размещались в школах и спортивных залах. Часть других школ, Городской театр, Дом профсоюзов, Городской холл и гражданские больницы стали вспомогательными лазаретами. Гарнизонный учебный плац в Девау был перестроен в военный аэродром. Военнопленных в городе не было. Лишь 1000 русских, распределённых по различным маленьким лагерям, первое время выполняли различные работы.

Большие градостроительные планы — снос укреплений и расширение порта — пришлось отложить. Но было продолжено и во время войны полностью закончено строительство девяти школ, Президиума полиции, университетской клинической больницы и нескольких торговых домов.