Кесчин перепрыгнул через ворота и зашвырнул собачью голову в траву.

– Ты что, не слышал моего приказа, урод? Ну-ка, вперед и чтобы все кусты обнюхал!.. – дал волю своему гневу Змеевольд, и Кесчин, знакомый с нравом командира, послушно побежал вперед и, обогнав колонну, затрусил вдоль дороги, заглядывая под кусты.

Но не успел предводитель перевести дух, как раздался щелчок арбалета, и Кесчин вскрикнул, получив болт с близкого расстояния. А затем в кустах часто защелкали замки, и черные орки стали валиться на дорогу.

– В лес! Все в лес!.. – крикнул Змеевольд, пригибаясь. Арбалетный болт шваркнул по его кирасе и ушел в сторону. Предводитель бросился в чащу, а с другой стороны, с мечами наперевес, уже выбегали враги. Послышался звон стали, подстреленные черные орки пытались нанести врагу хоть какой-то урон, но было слишком поздно, и с ними быстро покончили.

Змеевольд мчался через лес, перепрыгивая через канавы и поваленные деревья, и слышал, что за ним бежит кто-то из своих. Лишь промчавшись с милю, он сбавил темп и, оглянувшись, увидел Мангуса.

– Ты?

– Я, командир, – ответил тот, тяжело дыша.

– Не ранен?

– Обошлось.

Змеевольд остановился, прикидывая, куда идти дальше.

– В город пойдем? – спросил Мангус.

– В город, – кивнул Змеевольд и двинулся дальше, на ходу выбирая направление.

Вот и все, был отряд и его не стало. Никогда еще его экспедиция не оборачивалась столь неудачно. Да, он добыл то, что требовалось, но стоил ли этот приз такой платы?

С другой стороны, мессир Фрейн не раз помогал черным оркам, правда, небескорыстно, но в конце концов долг Змеевольда стал таким, что он был вынужден отдать его. И, может, хорошо, что с ним остался Мангус, а не Рарп, например, который был отличным рубакой, но не умел ходить по лесу незаметно. Мангус, может, не так хорош в бою, зато отличный разведчик.

– Командир, ты думаешь, это из-за Кесчина? – спросил Мангус через какое-то время.

– Полагаешь, он плохо смотрел?

– Нет. Он убил собаку, а ты сказал никого не трогать. Наверное, ты что-то почувствовал?

– Я не хочу об этом говорить, Мангус. Доберемся до города и там все обсудим. Ты, кстати, заметил, кто это был?

– Союзники, – криво усмехнулся Мангус. – Ингландцы.

– Что ж, мы первые перешли им дорогу, они этого не забыли. Но и мы теперь не забудем.

– Не забудем, командир.

После ухода отряда ночью герцог Лоринджер не находил себе места, поскольку слишком разволновался, чтобы уснуть. Он даже снизошел до деревенской перегонки и выпил ее из принесенной рюмки – наверное, единственной во всей деревне. Но кроме изжоги ничего не получил и, устроившись в так понравившемся ему кресле, дремал до рассвета, а затем оделся и вышел, надеясь развеяться в прохладе предутренних сумерек.

Во дворе на колоде сидел часовой и при виде герцога тотчас вскочил, но тот махнул рукой, дескать, не дергайся.

Часовой снова сел, а Лоринджер подошел к забору и, встав на лежавшие вдоль него бревна, выглянул наружу. Улица еще спала, но во дворах были слышны звуки, свидетельствовавшие о том, что в деревне вставали рано. Хлопали двери сараев, сонно мычали коровы. Где-то пели петухи, поскуливал пес и звенели цепи.