Герцог презрительно покосился на Лоттара.

– Отпусти его, пусть ему окажут помощь, что ли.

Бейб вызвал часового и перепоручил ему Лоттара. Когда того увели и дверь закрылась, герцог вернулся в кресло и с минуту смотрел на пламя свечи.

– В общем, так, Бейб, дай нашим солдатам поспать часа три, потом отбери двадцать человек и всем выдай арбалеты. Засаду поставите на выходе из деревни, понял меня? Не в миле от деревни, а в сотне шагов. Они хорошие бойцы, но после отдыха никто не может сразу вступить в дело. Они еще не проснутся, когда вы начнете стрелять.

– Я понял, сэр.

– Ну, и если удастся убрать всех, возьми то, что они доставляют с таким особым вниманием и что гномы защищали с таким отчаянием. Видимо, это действительно стоит немало.

– А точно они в ту сторону выходить будут, ваша светлость?

– В ту, Бейб, в ту. Они идут в город, чтобы передать эту добычу кому-то, кто их на эту работу нанял. И помни, для нас это едва ли не последний шанс сделать нашу экспедицию не полной пустышкой, понимаешь меня?

– Понимаю, сэр.

– Хорошо, если понимаешь. Тогда иди и тоже отдохни. Пусть часовой тебя разбудит.

Уходить из деревни пришлось чуть свет. Но ее и деревней-то назвать было трудно – четыре двора, жильцы – беднота, кормившаяся лишь тем, что ловили в озерах да собирали в лесу. Не в обычаях черных орков было оставлять после себя живых, но Змеевольд приказал никого не трогать.

– Но почему, командир? Давай пустим кровь, давай обагрим наши мечи! – требовал Кесчин, который, Змеевольд видел это не раз, упивался убийствами, как пьяница вином. Над ним даже подшучивали, что и своих блох он убивает с особым пристрастием.

Прежде Змеевольд никогда не возражал, но сегодня что-то пошло не так. Что-то вдруг почудилось, и он ощутил какой-то предел и понял, что убивать бесконечно невозможно даже черным оркам. И самое забавное – он неожиданно понял, что за все это придется отвечать.

– Как это? – вслух произнес он посреди ночи, когда это прояснение прозвучало столь же ясно, как чей-то голос. – Как это – отвечать?

Но потом благополучно уснул, несмотря на то, что в сеннике, где разместился отряд, бегали крысы.

Черные орки никогда не заходили в дом, если собирались убить тех, у кого ночевали. Но не сегодня, поскольку Змеевольд что-то почувствовал.

– А почему? Что не так в этот раз? – спрашивали друг друга его бойцы.

– Он что-то почувствовал, – отвечали другие, и это являлось достаточным объяснением, потому что все знали – Змеевольд слышит и видит больше, чем другие.

Как бы там ни было, впервые во время экспедиции в чужих землях черные орки уходили из деревни, не убив там ни одного жителя.

«Все правильно», – сказал себе Змеевольд, когда они вышли за околицу и даже прикрыли за собой ворота-волокушу. Но вдруг в ближайшем дворе завизжала дворняга, а потом ее визг резко оборвался.

Змеевольд обернулся и увидел бежавшего Кесчина, который размахивал отрубленной собачьей головой.

«Вот мразь», – подумал предводитель. В другой раз он зарубил бы Кесчина, однако сейчас их и так было мало, а впереди ожидала полная неизвестность.