Наверное, дуло пистолета казалось пленнику огромным, как пушечное жерло, но он задержал дыхание и, закрыв глаза, покачал головой.

– А я думаю, что скажешь! – прошипел Тони. – Встать!

Он вызвал из соседней комнаты подручных.

– Крепкий орешек. Надо отвести его в подвал.

Ринальдо побледнел. Он мог не задумываясь застрелить человека, но от одной мысли о том, что находится в том подвале, делалось дурно.

– Пошли! – рявкнул Тони и выразительно взмахнул пистолетом.

– Меня ведут на «прогулку»? – спросил пленник в лифте.

– Нет, – мрачно ответил Тони. – Пока нет.

Камера, куда отвели пленника, располагалась под обычным подвалом отеля. К ней вела довольно шаткая деревянная лестница. Комната оказалась большой и квадратной, с бетонных стен на цепях свисали различные странные предметы из железа. Не успел Пелузо понять, что происходит, как его раздели до пояса и за руки подвесили у стены. Тони махнул одному из подручных, и тот подошел к приспособлению, похожему на маленькую печь. Сам Тони взялся за большой бритвенно-острый нож и, многозначительно проведя по нему пальцем, посмотрел на пленника.

– Знаешь, Бенни, – мрачно произнес он, – в большинстве своем трупы, что валяются у дорог после «прогулки», выглядят не очень-то привлекательно. Не хватает ушей, языка и прочей мелочовки. Причем все это обычно отрезают еще до того, как бедолага становится трупом.

Тони повернулся к печи. Ринальдо шагнул к нему.

– Я вовсе не хочу что-то там сказать, шеф, – севшим голосом выдавил стрелок, – но, клянусь богом, вряд ли я вынесу такое зрелище.

– Тогда отвернись или выйди. Я тоже не в восторге от пыток, но надо – значит, надо. Разговорим эту птичку – весь город окажется под нашим контролем. И не забывай вот еще что, Майк: Бруно и любой из его банды без колебаний поступят так же с тобой, мной, любым из нас – только дай возможность. – Он крутанулся к другому подручному. – Ну как?

– Готово, шеф!

Гангстер вытянул из печи длинный и тонкий железный стержень. Один конец уже раскалился докрасна. Взявшись за холодный, Тони подошел к связанному пленнику.

– А теперь, мать твою, говори или продырявлю вот этим!

Тони медленно подвел раскаленный прут к обнаженному животу гангстера. Мужчина сжался, его глаза округлились от ужаса. В конце концов он заорал, хотя железо даже еще не коснулось его.

– Давай, кричи, – хмыкнул Тони. – Все равно никто не услышит.

Одно дело если грозят пистолетом, и совсем другое – раскаленный докрасна прут, приставленный к твоему голому телу, и прочие неизвестные пытки впереди. Пелузо сломался.

– Ладно! Ладно! Я расскажу! Черт! Уберите эту штуку!

Его подвергали перекрестному допросу целый час. Ринальдо и остальные записывали ответы. Глаза Тони довольно сверкали: он узнавал всю подноготную своего главного врага.

– Ну что, я получу бабки? – спросил Пелузо, когда стало ясно, что больше он ничего не знает.

– Да, – ответил Тони. – Только сначала мы проверим твой рассказ и осуществим парочку планов… они родились у меня только что. А ты пока останешься здесь. Не собираюсь рисковать. Чего доброго, заскочишь поболтать к Бруно, чтобы он успел подготовиться.