– Как ты ее дотащила, такую огромную? – спросила Прасковья тихо, чтобы гомункул и гостья поняли, что Варя спит. – Вот ты неугомонная.

– Мне помогли, – сказал гомункул громким шепотом, пока гостья разувалась и пристраивала пальто и шапку к вешалке. – Сначала какой-то дядя до остановки дотащил и занес, потом другой помог вытащить. И оба вздыхали такие: «Эх, ладно! Куда деваться». А потом мама Надю отпустила.

– У меня подружку тоже Надя зовут, – призналась Прасковья девочке.

– Я знаю. Здравствуйте. Мне Маша рассказала, – она слегка кивнула на гомункула.

– Есть будете?

Гомункул вопросительно глянул на подружку.

– Я – нет. Я только что поела, – сказала Надя.

– Мы елку будем наряжать, – вполголоса заявил гомункул, возясь с одеждой.

– Мы тихо. Можно?

Она несколько раз видела эту девочку на улице в компании гомункула, да и без гомункула тоже, на остановке, в супермаркете. Надя была такая миленькая, что Прасковья не первый раз подумала уже, что надо посмотреть в интернете, на кого она похожа, и не в первый раз поймала себя на том, что все время забывает глянуть, потому что каждый раз что-то отвлекает. На этот раз, как только девчонки утащили упакованную елку, стуча углами коробки о стены, Прасковья вытерла руки и с озабоченным лицом полезла в телефон. «В приключениях Сабрины, кажется, – отыскала постер “Леденящих душу приключений Сабрины”, нашла, что фото похоже, но не совсем. – Еще вроде где-то в “Детстве Шелдона” она была, а, вот, точно, Маккенна Грейс. Погоди, а в “Сабрине” тогда кто? Кирнан Шипка».

«Да, стареешь ты, Парашенька», – вздохнула про себя Прасковья, когда выяснилось, что она перепутала два довольно-таки непохожих лица.

Не заметила, что, пока шарила в интернете, оказалась возле окна, не заметила, что уже положила телефон в сторону и задумчиво, хотя и без единой мысли в голове, какое-то время стояла, глядя на улицу, не столько наблюдая за чем-то или кем-то конкретным, а просто радуясь тому, как на нее светит солнце, желтоватое и веселое, как оно тепло просвечивает сквозь веки, если закрыть глаза.

Возмущенно пискнула Варя.

– Она сесть хочет, – сказал гомункул. – Вот, сиди и не пищи. Хочешь подержать?

– Я боюсь, – ответила Надя. – Вдруг уроню.

– Да ну! Вот так вот.

– Давай у твоей мамы спросим.

– Да можно, можно! – крикнула Прасковья.

– Вот здесь ее так держи, пока я…

Послышался шум картона, Прасковья прошла в гостиную, где гомункул выковыривал елку из коробки, она помогла ему укрепить подставку, они вдвоем расправили искусственные ветки, Прасковья скомандовала умной колонке, та запустила музыку, чудом рандома, но как по заказу сразу выпала песня «Говорят, а ты не верь!» из «Чародеев», и вдруг стало понятно и естественно приняться за предновогодние хлопоты.

– А игрушки-то у нас есть? А если есть, то где? – спросила Прасковья.

– Я купила набор. Синие шарики из пластмассы. Помнишь, раньше у нас стеклянные были?

Прасковья подумала: «Это когда они были? Сколько лет назад?» – а вслух сказала со вздохом, что этого маловато, что сейчас дочистит картошку и сходит в магазин, она видела там электрические гирлянды, мишуру, игрушки вроде бы приметила. Пока она говорила про магазин и картошку, то продолжала вспоминать, что еще совсем недавно в ходу были только натуральные ели и не существовало более досадного январского развлечения, чем выметать осыпавшиеся еловые иголки из половика, этим можно было занимать себя вплоть до февральской линьки. (Кстати, когда Прасковья отлиняла осенью, то, вопреки ожиданиям, ничего в квартире не изменилось, гардероб разве что обновился. «Ну так я тебе говорила, что черти не живут в инсулах», – сказала на это Надя, очевидно подразумевая под словом «инсула» своеобразный мрак оккульттрегерских жилищ.)