– Понятно… – сказала Прасковья не без горечи, которая была непонятна ей самой.

– Спасибо, – прошептала Юля. – Можно я пойду?

– Ладно, – разрешила Прасковья. – Беги. Прости, если что не так.

– Нет-нет, всё в порядке!

Покосившись на Варю, Юля скользнула мимо Прасковьи. Прежде чем выйти в прихожую, она протянула руку к гомункулу, будто собравшись погладить его по голове, но заспешила, торопливо натянула кроссовки. Прасковья медленно поднялась, чтобы закрыть за ней дверь, гомункул посмотрел на нее, подумал: «Я сам». Он сделал шаг, Юля обняла его, длинно всхлипнула мокрым носом и выбежала.

Гомункул два раза крутанул замок.

– Вот ты и дома… – тихо сказала Прасковья и вздохнула, чтобы самой не расплакаться.

Он обернулся к ней и сказал низковатым, чуть надтреснутым, как бы капризным голосом, от которого Прасковья немного отвыкла:

– Нужно Наде позвонить насчет хоккеистов…

– Да, да… – засуетилась Прасковья.

И часа не прошло, а Надя уже везла их всех: кричащую Варю, гомункула, Прасковью, – трещала, что они вовремя успели, еще чуть-чуть, и местная команда улетела бы на чемпионат в Швецию. Гомункул сидел в детском кресле и держал Варю на руках, это было чудовищно, однако он сам попросил.

– Сегодня очень удачно! – говорила Надя. – Я с тренером списалась. Как раз у них сегодня акция на улице. Они контакты наркоторговцев на стенах домов закрашивают. Всех перетрогаешь к нашей общей радости.

Не только тренер, но и некоторые из пяти хоккеистов, выведенных на акцию за здоровый образ жизни, знали Надю, которая представила Прасковью как преданную болельщицу, а Прасковья с помощью гомункула, который мысленно подсказывал имена из машины, смогла выдать себя за таковую, подтвердить, что Надя нисколько не слукавила.

Шесть теплых рукопожатий сделала Прасковья, и с каждым Надя становилась веселее, хотя, казалось бы, куда больше. Плач Вари прекратился на третьем.

Команда благополучно добралась до Швеции, одержала несколько побед. Олег даже позвонил ей после третьего подряд победного матча и злорадно пропел в трубку:

– Ага! Что, ведьмы, съели? Наши парни тащат! – Так Прасковья узнала, что начальник – ярый фанат местной команды.

Но в четвертьфинале «Фтороуральский химик» проиграл фавориту чемпионата, и Олег уже не стал звонить, надолго оставил непрочитанным сообщение Прасковьи: «Вот так». Похоже, обиделся. А Прасковья в очередной раз тихо удивилась тому, что можно одновременно и угодить кому-то, и не угодить ему же. Угодить тем, что не угодила, не угодить тем, что угодила.

К новому воплощению Прасковьи прилагались очки. Она напялила их, когда услышала шум в прихожей, отвлекаясь от чистки картошки. После осенней линьки гомункул стал девочкой, тоже, как и Прасковья, в очках, с лукавым блеском в глазах и таким выражением лица, что если и был серьезным, то, казалось, вот-вот заулыбается.

Прасковья решила не спорить с гомункулом, когда он придумал поставить елку, хотя декабрь только наступил. Это было все равно что возмущаться появлению новогодних товаров в магазинах еще в ноябре. Он сам съездил в магазин, пыхтя от усилий, заволок коробку с елкой в дом. Елка была с него ростом, сбоку елку поддерживала еще одна девочка – новая подружка гомункула.