– Слушай, – продолжила Нора. – Есть шанс, что перед смертью ты получаешь возможность жить снова. Можешь получить то, чего у тебя не было. Можешь выбрать жизнь, которая тебе нравится.
– Звучит хорошо.
– Но тебе не нужно беспокоиться об этом еще долго. Твоя жизнь будет полна восхитительных приключений. Будет столько счастливых моментов.
– Например, походы!
Нора ощутила прилив тепла и улыбнулась этой милой девчушке.
– Да. Например, походы.
– Обожаю, когда мы ходим в поход!
Нора все еще улыбалась, но в глазах уже стояли слезы. Эта жизнь казалась хорошей. Своя семья. Дочка, с которой она ходит на каникулах в походы.
– Слушай, – сказала она, поняв, что не сможет скоро сбежать из этой спальни. – Когда ты беспокоишься о том, чего не знаешь, например, о будущем, очень хорошо напоминать себе о том, что ты точно знаешь.
– Не понимаю, – ответила девочка, уютно устроившись под одеялом, пока Нора усаживалась рядом с ней на пол.
– Ну, это такая игра.
– Люблю игры.
– Сыграем?
– Да, – улыбнулась ее дочка. – Давай.
Игра
– Я буду спрашивать тебя о том, что ты уже знаешь, а ты мне отвечать. Например, если я спрошу: «Как зовут мамочку?» – ты ответишь: «Нора». Поняла?
– Наверное.
– Итак, как тебя зовут?
– Молли.
– Так, как зовут папочку?
– Папочка!
– Но у него ведь есть свое имя?
– Эш!
Что ж. Это было весьма удачное кофейное свидание.
– И где мы живем?
– В Кембридже!
Кембридж. В этом был смысл. Норе всегда нравился Кембридж, он всего в тридцати милях от Бедфорда. Эшу, должно быть, тут тоже нравилось. И недалеко от Лондона, если он там еще работал. Вскоре после окончания бакалавриата в Бристоле она подала заявку на магистерскую программу по философии, и ей предложили место в Киз-Колледже.
– В какой части Кембриджа? Помнишь? Как называется наша улица?
– Мы живем на… Бол… Болтон-Роуд.
– Умница! А у тебя есть братья или сестры?
– Нет!
– А мамочка с папочкой любят друг друга?
Молли рассмеялась на этот вопрос:
– Да!
– Мы никогда не кричим?
Смех стал дерзким:
– Иногда! Особенно мамочка!
– Извини!
– Ты кричишь, только когда очень-очень-очень устаешь, и потом извиняешься, так что ничего. Все хорошо, если извиняться. Так ты говоришь.
– Мамочка ходит на работу?
– Да. Иногда.
– Я все еще работаю в магазине, в котором познакомилась с папочкой?
– Нет.
– Что мамочка делает, когда ходит на работу?
– Учит людей!
– И как она… как я учу людей? Чему я их учу?
– Фи-ло… фи-ло-фо-сии…
– Философии?
– Я так и сказала!
– И где я их этому учу? В университете?
– Да!
– В каком университете? – потом она вспомнила, где они жили. – В Кембриджском университете?
– Верно!
Она попыталась заполнить пробелы. Может, в этой жизни она вновь подала заявку в магистратуру, а успешно ее закончив, получила место преподавателя.
В любом случае, если ей придется блефовать в этой жизни, ей, пожалуй, придется почитать еще много книг по философии.
Но затем Молли сказала:
– Но ты уже бросаешь.
– Бросаю? Почему я бросаю?
– Ради книжек!
– Книжек для тебя?
– Нет, глупенькая. Для взрослых.
– Я пишу книгу?
– Да! Я же сказала.
– Я слышу. Просто хочу, чтобы ты повторила. Ведь это вдвойне приятно. И медведи становятся не страшны. Верно?