– Что ж, – обратилась она к Платону. – Это хорошая жизнь, да?

Платон, похоже, согласился.

Она обнаружила шкафчик с лекарствами на кухне, порылась среди пластырей, ибупрофена и парацетамола, витаминов и наколенников для бегунов, но не нашла ни следа антидепрессантов.

Может, это была она. Может, наконец-то, Нора нашла жизнь, в которой останется. Жизнь, которую она бы выбрала. Ту, которую не вернет на полки.

Я могла бы быть счастлива здесь.

Чуть позже, в душе, она поискала новые отметины на теле. Татуировок не было, но был шрам – не самоповреждение, а хирургический: длинная, тонкая горизонтальная линия под пупком. Она видела прежде шрамы от кесарева сечения, и теперь провела большим пальцем вдоль него, раздумывая, что даже если бы она осталась в этой жизни, то все равно уже опоздала.

Эш вернулся домой после того, как отвел Молли в садик.

Она поспешно оделась, чтобы он не увидел ее голой.

Они позавтракали вместе. Сидели за кухонным столом, читали новости в телефонах и ели тосты из бездрожжевого хлеба – само воплощение супружеской жизни.

Потом Эш уехал в больницу, а она осталась дома на весь день изучать Торо. Прочла то, что уже написала – внушительные 42 729 слов, – и уселась есть тост в ожидании, когда придет время забирать Молли из садика.

Молли хотела пойти в парк и, «как обычно», покормить уток, так что Нора отвела ее, скрывая, что пользуется Google Maps для поиска дороги.

Нора качала ее на качелях, пока не заболели руки, каталась с ней с горки и карабкалась за ней в просторных металлических туннелях. Потом они бросали сухую овсянку в пруд уткам, зачерпывая хлопья из коробки.

Затем она села с Молли перед телевизором и покормила ее ужином, прочитала сказку на ночь – все это до того, как Эш вернулся домой.

Уже когда Эш вернулся, к их двери подошел мужчина, пытаясь войти, и Нора закрыла дверь прямо у него перед носом.

– Нора?

– Да.

– Почему ты так странно ведешь себя с Адамом?

– Что?

– Кажется, он слегка опешил.

– В каком смысле?

– Ты вела себя с ним так, будто вы незнакомы.

– О, – улыбнулась Нора. – Извини.

– Мы уже три года соседи. Мы ходили в поход с ним и Ханной в Озерный край[105].

– Да. Я помню. Конечно.

– Ты вроде как не собиралась его впускать. Будто он лез без спросу.

– Правда?

– Ты захлопнула дверь прямо перед его носом.

– Я захлопнула дверь. Но не перед носом. В смысле, да, там был его нос. Технически. Но я просто не хотела, чтобы он думал, будто может входить так запросто.

– Он возвращал шланг.

– О, верно. Ну, нам не нужен шланг. Шланги вредны для планеты.

– С тобой все хорошо?

– А что такое?

– Я просто беспокоюсь о тебе…

В целом, однако, все оборачивалось очень хорошо, и всякий раз, когда она гадала, не очнется ли она в библиотеке, этого не происходило. Однажды, после занятий йогой, Нора сидела на скамейке у реки Кем и перечитывала что-то из Торо. На следующий день она посмотрела интервью с Райаном Бейли на съемках фильма «Салун “Последний шанс” – 2», в котором он говорил, что находится «в духовном поиске более глубокой связи со вселенной», а не беспокоился о том, как «определиться в романтическом смысле».