Трикси посмотрела на отца.

– Ладно, солнышко. Иди. – Вик пощекотал Трикси под подбородком. – Ты говоришь с ней, как с прислугой, – сказал он Мелинде.

Трикси вышла, с притворной дерзостью вскинув голову, но Вик знал, что дочь вмиг обо всем забудет.

– В чем дело? – улыбаясь, спросил Вик.

– Имей в виду, что весь город про тебя в курсе.

– В курсе про меня? В каком смысле? Видимо, все знают, что я убил Чарли.

– Все только об этом и судачат. Слышал бы ты, что говорят Уилсоны.

– У меня такое ощущение, что я уже слышал. А я не желаю слушать Уилсонов. – Вик открыл холодильник. – Что у нас на ужин?

– Весь город… тебя ославят на всю округу, – с угрозой сказала Мелинда.

– Под твоим предводительством. Под предводительством моей жены.

Он вынул из морозилки бараньи отбивные.

– Ты думаешь, тебе все сойдет с рук? Ошибаешься!

– Разумеется, Дон Уилсон видел, как я топил де Лайла в бассейне. Вот пусть и заявит об этом открыто, а не шепчется у людей за спиной!

Он достал замороженный горошек. Бараньи отбивные, горошек и салат из латука и помидоров. Картошки ему не хотелось, и он знал, что если ее не предложить, то Мелинда о ней не вспомнит.

– Думаешь, я ничего не предприму? – спросила Мелинда.

Он взглянул на нее и снова увидел круги под глазами, ожесточенно нахмуренные брови.

– Дорогая, хватит уже маяться. Это бессмысленно. Займись чем-нибудь. Чем-нибудь полезным, только не сиди дома целыми днями, не терзай себя страданиями, – с напором произнес он, позаимствовав последнее слово у Хораса. – У тебя круги под глазами.

– Да пошел ты, – пробормотала она и вернулась в гостиную.

Когда Мелинда прибегала к этому выражению: «Да пошел ты» – такому избитому и в общем бессмысленному, Вику всегда становилось не по себе, поскольку это могло означать что угодно – не обязательно, что ей просто нечего больше сказать. В тот вечер он понял: она что-то задумала. Сговорилась с Доном Уилсоном? Но о чем? И как? Если бы Дон Уилсон действительно что-то увидел на вечеринке у Коуэнов, он давно бы об этом рассказал. Мелинда не стала бы молчать, если бы узнала от Уилсона что-то важное.

Вик вернулся в комнату и с огоньком закончил уборку. Мелинда бросает ему вызов – что ж, тем лучше.

Он приготовил ужин, включая десерт из взбитых белков и яблочного пюре. Трикси уснула у себя в комнате, и Вик не стал ее будить: наверное, она объелась у Петерсонов. За едой Вик был весел и разговорчив, а Мелинда, погрузившись в размышления, его почти не слушала, однако ее невнимательность не была намеренной.

Приблизительно через десять дней, в начале сентября, когда пришла выписка о состоянии банковского счета, Вик заметил, что снято на сто долларов с лишним больше, чем обычно, – конечно, Мелиндой. Некоторые из ее чеков, выписанных «на предъявителя», были аннулированы (в том числе и чек на сто двадцать пять долларов), но ни на одном чеке не значился адресат, так что было непонятно, на что потрачены деньги. Он пытался вспомнить, не покупала ли она наряды или что-нибудь для дома – но ничего такого в памяти не всплывало. При обычных обстоятельствах он бы и не заметил, что их месячный бюджет превышен на сто долларов, но сейчас с подозрением следил за действиями Мелинды и поэтому изучил банковскую выписку внимательнее, чем обычно. Чек на сто двадцать пять долларов был датирован двадцатым августа – после похорон де Лайла в Нью-Йорке (на которые Мелинда поехала) прошло больше недели, и вряд ли эта сумма пошла на цветы или что-нибудь, связанное с похоронами.