Джон не понимал, что происходит с Реджем, но весь этот рейс тот был сам не свой. Похоже, Реджа излишне взбудоражил любовный роман одного из пассажиров, и Джон считал, что на такую чувствительность повлияла история собственной семьи его друга. Он знал, что отец Реджа ходил налево, из-за чего мать начала пить. Видимо, поэтому Редж, став взрослым, придерживался очень строгих правил в отношениях с противоположным полом. Когда парни в столовой обсуждали, кто из пассажирок самая красивая или с кем из третьего класса можно было бы переспать, он всегда помалкивал. Так что комментарий Реджа насчет внешности той девицы со шлюпочной палубы был для него совершенно нехарактерен. Вот поэтому Джон и подначивал друга, но делал это вовсе не со зла.

По правде говоря, Джон любил Реджа, как брата. Друг был ему даже ближе, чем собственная семья, с которой Джон почти не общался. Родители были неплохими людьми, но без воображения. Когда Джон объявил им, что уходит в море, они его не поняли. Почему бы ему не остаться в Ньюкасле и не устроиться на фабрику, где можно рассчитывать на постоянную зарплату? Но Джону не хватало красок в повседневной жизни. Ему нравилась перемена мест и то, как менялось море: выразительные многоцветные облака, сам океан — то серо-зеленый, то сине-зеленый, то нежно-бирюзовый. Он больше Реджа любил простор. Море его очень устраивало.

Днем в воскресенье Джон решил помочь Реджу. Он отправился на шлюпочную палубу и толкался около офицерских кают, пока не увидел Джеймса Пейнтина — личного стюарда капитана по прозвищу Тигр, который работал с капитаном уже четыре года. В ноябре 1911 года Редж лишь замещал Тигра на короткое время, когда тот отпрашивался на собственную свадьбу. Все знали: это место принадлежало Джеймсу. Он был человеком крайне сдержанным, и капитан во многом ему доверял.

Джон остановил стюарда на палубе и вкратце обрисовал ситуацию.

— Я понимаю, что мистер Латимер лишь исполняет свой долг, но он не хочет принимать во внимание трудности, которые возникают у Реджа с некоторыми пассажирками из-за его смазливой внешности. Редж никогда не поощряет их, но не все считаются с правилами. Он самостоятельно разбирается с этим и никогда не жалуется. Однако меня беспокоит, что, если ему занесут замечания в личное дело, он уволится с «Уайт Стар Лайн». Не могли бы вы как-нибудь помочь?

— А как ты сам, Джон? — подначил его мистер Пейнтин хриплым от простуды голосом. — У тебя-то нет проблем с женским полом? — И он высморкался в большой белый носовой платок.

— Ничего такого, с чем я не мог бы справиться сам, — улыбнулся Джон.

— Ладно, предоставь это мне. Похоже, Редж заслуживает снисхождения. Сегодня я не смогу ни с кем это обсудить, потому что у капитана вечером прием, но постараюсь что-нибудь предпринять завтра. Пока не говори Реджу ничего. — Нос у него был красным и блестел, глаза слезились.

— Как вы себя чувствуете, сэр? Хотите я принесу вам горячего тодди[8]?

— Может, сам зайду тяпнуть к Джофину попозже, но не раньше, чем закончится прием. — Он глянул на горизонт. — Что ты думаешь о судне, Джон?