– Полностью с вами согласен, – поддержал его Разведов, поднимаясь с колена. – Только почему-то они, эти самые обученные люди, послали куда подальше Глафиру Артемовну со всеми ее предположениями и потребовали не соваться в их дела, поскольку есть обвиняемая, она призналась, есть вещдоки и дело считай закрыто. Не хрен портить статистику. – Трофим посмотрел на Юрия. – Я правильно излагаю? Дословно? И чтобы разоблачить хитрую и опасную преступницу, Глафира Артемовна была вынуждена подставляться и рисковать собственной жизнью. – Разведов завелся не на шутку.

– «В то время как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной», – попыталась разрядить обстановку Глафира, беря Разведова за руку.

– Ну да, – согласился Трофим, мгновенно успокаиваясь и накрывая ее ладонь своей. – Где-то так.

– Зина, откуда здесь столько людей набралось? – поинтересовался Грановский, махнув залпом из рюмашки лекарство.

– А вы разве не знаете? – удивилась Зина Осиповна. – Глафира разве вас не предупредила?

– О чем предупредила? Что я не знаю? – рассердился Грановский и пророкотал: – Глафира!

– Да все просто, Тихон Анатольевич, – спокойно уверила девушка и принялась разъяснять ситуацию: – Я все-таки режиссер, а не балалаечник деревенский на ярмарке, и уж выстроить мизансцену в состоянии. Прежде чем пройти к вам на разговор, я позвонила следователю, капитану Лепину, поставила его в известность о своих намерениях и полученных мной доказательствах вины Земцовой, ну и пригласила для задержания подозреваемой. Капитан со товарищи, даже с начальством, примчались буквально через пять минут. Уже в приемной я повторно набрала номер капитана, подождала, когда экран моего смартфона погаснет, и вошла к вам в кабинет. А господа полицейские в приемной слушали по громкой связи и записывали весь наш разговор.

– Но как ты ее вообще заподозрила? С чего? – не удержался от возмущенных ноток Лепин. Да и ладно, что ж теперь, трепетать перед ней, что ли, до конца жизни. Хотя, наверное, и стоило.

– Да, действительно, Глафира Артемовна, – обратился к ней полковник Осипов, – почему вы решили, что есть еще одна преступница?

– Я уже пыталась объяснить капитану Лепину, – холодно начала объяснять Глафира, – что у меня возникли большие и, с моей точки зрения, вполне обоснованные сомнения по поводу того, что Катя Мельниченко могла самостоятельно запланировать преступление, тщательно продумать все детали и осуществить задуманное.

– Глаш, – надулся Лепин, – ну настояла бы на своих сомнениях, сказала бы мне, что я дурак, написала бы заявление. В конце-то концов, что ты меня попрекаешь?!

– Капитан Лепин! – одернул его полковник, предупредив: – С вами еще предстоит отдельный разговор об обстоятельствах этого дела и вашей компетентности. Вы чуть не упустили преступницу, и рисковал гражданский человек. А сейчас позвольте объяснить все Глафире Артемовне.

– Да сядьте уже все! – раздраженно бросил Грановский, махнув широким жестом. – Тут и так голова кругом идет, а вы еще и митинг устроили в моем кабинете.

Впрочем, удержался, не форсировал интонацию, получилось что-то вроде солдатского братства только что вышедших с поля боя людей, типа: одно дело делаем. Что значит великий: во взгляде, в интонациях, в манерах, м-м-да. И ведь как мгновенно сориентировался и взял себя в руки! Вот оно, истинное мастерство, подумалось Глафире, с внутренним удовольствием наблюдавшей за худруком. А она еще, помнится, удивлялась, как он с Элеонорой живет – она же всегда в игре, в роли. А она как с ним жила? Он вон тоже всегда в образе, в роли.