– Что, извините? – перепросила Лена с видом добродушной простушки.

– Каминг-аут, – вторично скорее автоматически, чем осознанно выступил в роли переводчика Грановский, – сленговое определение, «выйти из тени», «открыться».

– Да уж, – покачала головой Лена, – умеете вы выпендриться на ровном месте, лишний раз подчеркнуть свою эрудированность, знание языков. Всегда считала, что наша так называемая культурная элита страны на самом деле сборище непроходимых тупиц, самовлюбленных, напыщенных, инфантильных до неприличия, – поднимаясь с кресла, заметила Лена и медленно двинулась к Глафире. – Это хорошо, что ты решила побеседовать в узком кругу, так сказать, по-семейному, не выносить же весь тот бред, что ты здесь наплела, на всеобщее оглашение, а то можно неосмотрительно попортить репутацию Тихона Анатольевича, а нам ведь этого не надо. Да и сама оконфузишься ужасно.

– Эк вас, однако, разбирает-то, – сочувственно заметила Глафира.

– Отдай камеру, – ласково попросила Земцова, подходя к ней.

– Боюсь, что это невозможно, – отказала Глаша, убирая видеокамеру обратно в карман брюк.

– Ты не того боишься, – хищно улыбнулась, будто оскалилась, Земцова, сделав еще один грациозный шаг к Глафире. В этот момент она была завораживающе, по-животному притягательно красива, как может быть красивым дикий, хищный зверь перед атакой. – Ты моей лютости бойся, сука, – закончила фразу Земцова.

Глаша почувствовала, на что та решится в последний момент, и предприняла попытку вскочить, но не успела – каким-то необычайно стремительным броском Земцова буквально прыгнула вперед, опрокидывая Глафиру, навалилась сверху и, схватив двумя руками за горло, начала душить со всей силы, на какую была способна.

– Глаша! – одновременно с прыжком Лены подскочил с кресла и испуганно закричал Грановский.

И практически сразу же с грохотом распахнулась дверь, Разведов буквально пулей влетел в кабинет и с ходу схватил за волосы и ремень джинсов Земцову. Он дернул ее на себя, отрывая от Глаши с такой силой, что у Земцовой отлетела брючная пуговица на поясе и затрещала ткань джинсов под его рукой. Трофим откинул девицу в сторону и опустился на колени рядом с Глашей.

– Ты как?! – напряженным голосом потребовал ответа он.

– Нормально, – прохрипела Глафира, ухватившись за руку Трофима и пытаясь подняться.

– Нормально она… – проворчал Лепин, прижав коленом к полу извивающуюся Земцову и надевая той наручники. – Да не дергайся ты! Хочешь, чтобы я тебе до кучи впаял еще и сопротивление полиции? Так я устрою! – И почти проорал: – Гражданка Земцова, вы задержаны по подозрению в попытке убийства гражданки Пересветовой!

Трофим бережно поднял и усадил на стул Глашу, опустился перед ней на одно колено, тревожно рассматривая и осторожно щупая начавшие наливаться красным отметины на ее шее. В кабинете вдруг как-то резко оказалась куча народа: Зина Осиповна пыталась накапать в рюмочку валериановых капель и одновременно обмахивала папкой Грановского, который бессильно откинулся в кресле и держался за сердце; два каких-то мужика подняли и поставили на ноги Лену и повели на выход; еще двое о чем-то переговаривались с Юрой; его начальник полковник Осипов, оказавшись вдруг рядом с Разведовым, что-то спрашивал у Глафиры.