Балаган, подумала Глаша. Ну ладно, теперь можно.

Тут и Юра подоспел, весь на взводе, нервный, недовольный, грозный.

– Что ты вытворяешь, Пересветова?! – с ходу принялся отчитывать он. – Что за самодеятельность?! Какого…

– Юрий… – приструнила его Глафира, но таким необыкновенным, глубоким голосом, присущим только человеку, умеющему руководить, влиять на людей и принимать решения, что Юра Лепин в один момент опомнился.

Он вдруг осознал во всей полноте, что эта девушка, пусть и его бывшая одноклассница, по факту является известным режиссером и еще более известной актрисой, а ее брат на короткой ноге с губернатором и один из главных инвесторов края, а он – простой капитан полиции, который при всей его одаренности практически профукал преступницу, которую разоблачила она же, Глафира, как и убийцу Мельниченко перед этим. И на минуточку, она спасла жизнь одной из жертв.

И этот его нарочитый покровительственный тон по отношению к ней, которого он придерживался с самого начала, и все его ментовские понты не что иное, как желание утвердиться, подсознательно приподняться, что ли. Или опустить ее до своего уровня.

А ведь Глафира никогда не была мажоркой, не выпячивала своего социального статуса, да она этим статусом и не особо интересовалась. Была со всеми одинаково приветливой, всегда что-то придумывала, заводила класс. И эта ее внутренняя свобода от любых условностей и разделений людей по классам и финансовой состоятельности поражала в ней.

И этот ее мужик, Трофим Разведов – вроде простецкий такой на первый взгляд, всегда доброжелательно-улыбчивый, ровный, а на самом деле подполковник, летчик в каком-то секретном подразделении. Юрий попробовал было прокачать инфу по нему и влез в базы минобороны, так мало того что информация оказалась закрытой, так еще и от начальства получил выговор, как бы вообще из органов не вылететь.

Вот такая канитель. А он чуть ли не орать на нее начал, что она тут занимается разоблачениями без его санкций.

Вот от чего это? Может, чувствует скромность личных достижений на фоне неоспоримых жизненных успехов бывшей одноклассницы? Или зависть к вот этой ее небывалой внутренней свободе? К талантам и способностям?

Бог знает. Прет из нас порой что-то непонятное, темное, неподконтрольное из глубин потаенных.

– Ладно… – пробурчал он неловко. – Это я того… испугался за тебя.

– Бывает, – кивнула Глафира, словно прочитала с листа все его размышления, сомнения и выводы о себе. – Все хорошо, что хорошо заканчивается.

– Не совсем хорошо, – проворчал Разведов, поглаживая пальцами все более ярко проступающие красные пятна на ее шее, и спросил с досадой: – Как же ты так подставилась, Глаша?

– Я не думала, что она кинется. Честно, – принялась объяснять Глафира. – Она же умная тетка и понимала, что проиграла.

– Как зачастую и бывает, – вмешался полковник Осипов. – Преступники, загнанные в угол, способны на неожиданные, рискованные поступки и кидаются в драку, и стараются ранить ножом, и стреляют порой. Вот поэтому заниматься их разоблачением и задержанием должны органы правопорядка, в которых работают специально обученные люди, а не любители-детективы из числа гражданских лиц.