— Эм-м-м… почему не найдёшь другую домработницу? — смотрю на его голые плечи, по которым стекает вода. — Они у вас тут что, все закончились?

— Забыл.

Забыл. Это неудивительно, чёрт возьми. Я просто шокирована тем, что о нём узнала.

— Чем вы вообще питаетесь? — спрашиваю грубовато, подтягивая ноги к груди.

— Едой, — ровно отвечает Федя.

— Немцев, — предупреждающе давлю я.

Всё это совершенно не смешно. И его ирония, и это насмешливое спокойствие… всё это просто настоящее дерьмо и чушь собачья!

Я видела, как он наблюдал за мной, как только ступила во двор. С волнением, вот как. Он познакомил меня со своей собакой... мне кажется, этот старый пёс его единственный друг. И это так много рассказывает мне о моём Немцеве.

— Доставку берём. Съедобно и не надо париться, — спокойно поясняет он.

Говоря “вы”, я имею в виду его младшего брата, которого за весь день ни разу не увидела. Это неудивительно. В доме Немцевых при желании можно потерять китайскую туристическую группу.

И они живут здесь вдвоём!

Теперь вдвоём.

Моё сердце сжимается от этого. Оттого, что мой Немцев как будто никому не нужен. Уж точно он не нужен своей матери, которая слиняла в Сочи или ещё чёрт знает куда, как только по его отцу закончилась панихида. Вспоминая их разговор с Максом, я злюсь! Да, злюсь. И обвожу глазами свод пятиметрового, сложенного из бруса потолка над своей головой.

Боже… этот дом гигантский.

Трёхэтажный. С гаражом на восемь машин! С автопарком, стоимостью почти как наша трёшка в центре Москвы.

Здесь есть лодочная станция и собственный пирс, который я вижу через огромные окна по всему периметру бассейна. Он настолько навороченный, что делаю вывод: это недавнее сооружение, и у него идеальное месторасположение. Там, за окнами, озеро и лес…

Это потрясающее место.

Дом Феди — это потрясающее место. Но это самый настоящий “загород”! Здесь же зимой можно помереть со скуки!

— У тебя случайно нет личного самолета? — говорю мрачно, глядя на то, как за стеклом дождь и ветер гнут деревья.

Август в этом году сошёл с ума, и я, кажется, тоже...

— Не… — отвечает Федя, подтягиваясь на руках и усаживаясь на бортик восьмиметрового бассейна с подсвеченной голубой водой. — Яхта есть моторная.

Подавившись колой, стучу себе по груди и кашляю.

Яхта?

Чёрт возьми, это офигительно на него похоже!

Пожираю глазами косые мышцы его пресса и всё то, что у него между ног, а потом его упругий зад и ямочки на спине, когда шествует голышом мимо меня.

— Хочешь покататься? — ловит мой взгляд, беря с соседнего шезлонга белое полотенце и протирая лицо, а потом обматывает им свои бёдра.

Усевшись на мой шезлонг, забирает из моих рук колу.

— Эй, это моя! — возмущаюсь, пихнув его в бок ногой.

— Ага. — Делает глоток, ловя меня за лодыжку. — Теперь моя.

— Ты что, в детстве слабых прессовал? — смеюсь, забрасывая за голову руки и мурча оттого, как его пальцы поглаживают мою кожу.

— Не помню, — смотрит на меня с полуулыкой.

— Какой ты был в детстве? — Мне о нём всё-всё интересно узнать, хотя он всё равно не любитель молоть языком, зато его язык отлично справляется с другим. — Я вот вечно вляпывалась. То меня машина сбила, и я руку сломала, то с велосипеда в бурьян крапивы укатилась. Щипало потом даже в носу!