Я дико волнуюсь за обоих. Я волнуюсь, но боюсь ему звонить, не хочу отвлекать.

Чёрт, чёрт, чёрт…

Вместо его имени на дисплее моего телефона возникает входящий от матери.

Кусая губу, беру трубку, понимая, что больше родительские звонки игнорировать не получится.

— Привет, мам! — говорю бодрым голосом, отворачиваясь от Кирилла, который как варвар поглощает нормальную домашнюю еду.

— Антонина! — звенит на том конце трубки мама. — Ты ничего не хочешь мне объяснить?

Если она называет меня полным именем, ничего хорошего от этого ждать не стоит.

Свершилось.

Чёрт...

Обойдя разделочный остров в центре кухни, выхожу в гостиную через огромный арочный проем.

— Эм-м-м… — начинаю, останавливаясь у окна, которое выходит во внутренний двор.

Там темно, а под жёлтым светом фонаря как пули мелькают капли дождя.

Где ты, Немцев…

— Адель трубку не берёт, она с тобой? — строго спрашивает мама, и я понимаю: она в курсе того, что сестру от бабушки забрал какой-то неизвестный ей парень.

— Мам, — вздыхаю я. — Всё с ней нормально.

Я очень надеюсь на это. Я уже начинаю не на шутку волноваться, и выдыхаю с колотящимся сердцем, когда вижу свет фар на мокрой брусчатке двора.

— Где она?

— Ура… — шепчу, вытягивая шею.

— Тоня! — рычит мама. — Что ты устроила? Уехала от Немцевых, никому ничего не сказала. Теперь Адель поручила непонятно кому. С кем она? Ты уже взрослая, я, конечно, всё понимаю, а ей — восемь!

От скопившегося волнения меня начинает потряхивать. Буквально секунду назад я начала придумывать себе всякое разное. Такая ужасная погода, скользкая дорога и несущиеся по встречке автомобили…

Моё сердце перестаёт биться.

От ужаса за них обоих меня почти парализовало!

Кладу ледяную руку на стекло, наблюдая за тем, как посреди двора останавливается чёрный “Рендж Ровер” с номером, состоящим из трёх семерок. Из водительской двери выходит Федя в наброшенном на голову капюшоне толстовки. Быстро подлетает к задней пассажирской двери, и оттуда вылезают две маленькие ноги, обутые в розовые резиновые сапоги.

— Мам, она со мной. Всё хорошо, честно… — с замирающим сердцем смотрю на то, как Федя помогает моей сестре выбраться из этой огромной тачки.

Кажется, мой любимый предпочитает всё огромное и просторное. Просторные дома, просторные машины… и ещё мою грудь...

— Ладно, — выпустив пар, мама немного успокаивается, наверное, ещё потому, что улавливает в трубке звонкий голос Адель. — Кого ты за ней послала? Бабушка там в шоке!

— Я его люблю, мам… — говорю, осознавая эти слова как никогда отчетливо.

Оборачиваюсь на звук приближающихся голосов и вижу своих мокрых путешественников. Адель звенит смехом, вприпрыжку врываясь в пространство между гостиной и кухней, и, крутя головой во все стороны, пищит:

— Ничего себе! Вот так хоромы...

— Средненькие…

Улыбаюсь, услышав любимый хрипловатый голос, и сжимаю трубку, впиваясь глазами в худощавую фигуру хозяина. Не заметив меня, Федя кладёт руку на шею сестры и разворачивает её в сторону кухни, откуда в гостиную просачивается яркий свет.

Остаюсь одна в темноте, через арку наблюдая за тем, как Немцев осматривает кухню, спрашивая у брата: