Хотя Рон трудился на ферме не покладая рук, Шелли неоднократно говорила Сэми, что ему пора съезжать, но он отказывается. Она, мол, только хотела поддержать друга в тяжелые времена и не приглашала навсегда поселиться с ними.

– Он должен уехать, – повторяла она.

– Но куда? – спрашивала Сэми.

– Куда угодно. Найти работу и съехать.

– А почему он не хочет?

– Рон слишком привязался к нам. Говорит, что мы ему нужны.

– Он очень трудолюбивый.

– Вообще-то, не очень, – возражала мать. – И любит все на меня сваливать. А потом говорит, что хочет остаться.

Тори было двенадцать, и она уже все понимала. Видела, что происходит у них в доме.

Когда Рон переехал к Нотекам, у него было две пары шортов, которые он надевал для работы во дворе, и несколько футболок. Однако очень быстро Шелли отобрала его одежду, и он, словно раб, трудился на ферме в одном белье.

Тори слышала, как мать разговаривает с ним.

– Ты не заслуживаешь носить одежду, – говорила она Рону. – От тебя нет никакой пользы. Так что больше не спрашивай меня о ней. Даже не думай получить ее обратно. А теперь тащи свою жирную задницу на улицу и занимайся делами.

С половины восьмого утра до восьми вечера Рон, в одних трусах, работал на ферме: кормил животных, пропалывал грядки, косил газон, жег мусор. Делал все, что приказывала ему Шелли.

По вечерам он в одиночестве съедал наверху свой ужин. Как правило, после этого Шелли давала ему еще пару таблеток снотворного. Несмотря на то, что в доме была пустая спальня с удобной кроватью, Рон спал на полу.

Если ночью он издавал хоть малейший звук, Шелли кричала снизу, чтобы он немедленно спускался, и наказывала его. Тори в такие моменты старалась вести себя как можно тише и лежала не шевелясь. Ей хотелось рассказать обо всем отцу, но она знала, что он встанет на сторону матери.

Если она расскажет, Рону будет только хуже.

Тори ненавидела мать за то, что она делала с ним.

Однажды она даже попыталась упрекнуть Шелли за плохое обращение с Роном.

– Неужели обязательно быть с ним такой суровой, мама?

– О чем ты говоришь?

– Рон очень хороший. Он прекрасный человек.

Шелли состроила презрительную гримасу.

– Если он так тебе нравится, Тори, – язвительно ответила она, – может, выйдешь за него замуж?

Вскоре после того разговора Шелли вызвала Тори в гостиную. Рон долго стоял перед ней, не решаясь заговорить.

– Что ты хотел сказать Тори, Рон? – поторопила его Шелли.

– Тори, я больше тебя не люблю, – выдавил из себя Рон наконец.

Слезы выступили у девочки на глазах.

– Я тебе не верю.

Рон с трудом мог продолжать. У него в глазах тоже стояли слезы, и он не смотрел ей в лицо.

– Это правда, – сказал он, собравшись с силами. – Не люблю.

«Я знала, что он лжет, – говорила Тори впоследствии. – Она заставляла его так говорить, чтобы причинить нам обоим боль».

Шелли, в своем стиле, приказала Рону никогда больше не разговаривать с Тори. Единственная причина, по которой она это сделала, заключалась в том, что она была против любого взаимодействия между ними. Шелли видела, что Рон очень тепло относится к ее младшей дочери, а Тори, в свою очередь, называет его дядей Роном. Что девочка заботится о нем и волнуется за его благополучие, не укрылось от ее всепроникающего взгляда.