— Оглашаем приговор, — заговорил Виттор, а я продолжал молиться, понимая, что веревки и мечи меня не спасут от инквизиторов обители. Они убьют меня, чтобы моя депеша не дошла до папы. Главное, чтобы Софа была жива. Только бы жива. «А разве она достойна жизни? — прозвучал голос в моей голове, — разве она не делала зла? Подумай, Антоний, хорошо подумай!» Я замотал головой, отгоняя наваждение. — За ведовство и…

— Остановить казнь! — заорал кто-то из стражников, а толпа расступилась. — Мы поймали ведьму, что украла лошадь ордена!

— Нет, нет, нет! Господи, пожалуйста, нет! Все тело похолодело, а я всматривался в толпу, чтобы увидеть самое страшное, что может быть. Инквизиторы тащили Софу.

— Тогда там кто? — указал мечом Виттор на меня, один из стражников подошел ко мне. Его лицо показалось мне до боли знакомым. Стражник сорвал капюшон, являя миру мой лик. — Антоний? Тем лучше…

Виттор оскалился в предвкушении казни и меня, и Софы. Я резко дернул руки в стороны и спрыгнул с помоста, обнажая меч. Я был готов биться до последного за свою ведьму.

«Она не достойна жизни, Антоний, — снова голос в моей голове прозвучал так четко и ясно, заставляя ему поверить, что я на минуту испугался, — Откуда ты можешь знать, что это не она убила ребенка другой ведьмы? Тебя ведь там не было…»

Я не мог пошевелиться и не понимал, что происходит. Мимо меня провели плачущую Софу, которая рвалась ко мне изо всех сил, выкрикивая мое имя. Я слышал ее как через вату, а потом и вовсе перестал.

Молодой мужчина стоял и нашептывал Антонию то, что ведьма не достойна жизни, а Виттор злорадствовал, свысока глядя на поверженного святого, но этого ему было мало.

— Святой, обитель готова дать тебе шанс, — развлекался инквизитор, отдавая команды стражникам. — Мы готовы закрыть глаза на твои деяния, если ты сам лично подожжешь ее костер. Как говорил архангел Михаил: «Сохраняйте веру, возглавляя огненную рать!» Я готов возглавить ее, святой! Вместо отца! Сожги ведьму, отрекись от конклава, отдай мне обитель, и я сохраню тебе жизнь!

«Он прав, — шептал голос, в тот момент, когда Антонию один из стражников подал факел. — Она воистину не достойна жизни. Ведь она убила того ребенка! Она! Дети — это чудо господнее, а она решила распоряжаться этим чудом самостоятельно! Сожги ее, очисти свой грех и вознесись к своим братьям!» — проговорил мужчина, беря руку Антония с факелом и поднося его к хворосту.

— Ах ты, скотина крылатая! На! — заорала старая бабка и вдарила мужчине по лицу с такой силой, что тот отлетел и перевернулся в воздухе, — Совсем очертенел! На тебе еще!

— Бей его, Бель… Тьфу, ба!! Бей! — орал маленький мальчик, пытаясь ногой потушить костер, — Дай ему звизды! Дай!

Маленький мальчик ругался на чем свет стоит, пытаясь потушить костер, но у него мало что получалось!

— Звоните в пожарную! — орал мальчишка, маленькими ручками оттаскивая горящий хворост. — А, блин! Еще не изобрели! Ну в колокол тогда! В колокол звоните! Может дождь пойдет! Бей его, ба! Ногой по яйцам! Да! Так его!

— Малыш, а ты что тут делаешь? Прекращай, это опасно! — подошел к мальчишке тот же самый инквизитор, что подошел к Антонию и сорвал капюшон, — Пойдем отсюда. А то и тебя накажут!