— А знаешь что, Бель, дай-ка я тебе помогу! — заорал Люцифер, отпуская брата. — Это ему Гаврюша помог. Он у нас вести до людей доносит!

Завязалась драка, ангелы и демоны сплелись в огромный клубок, из которого летели перья.

— Осторожно! — заорал Святой Петр, видя как клубок прокатился по облаку и застыл на самом краю. — Низвергнитесь же!

Но было поздно, драчливый клубок полетел вниз.

Почти сутки я гнал лошадь. У моего першерона чуть не остановилось сердце. Я спрыгнул у знакомого ельника и ломанулся в дом. Дверь была настежь открыта. И меня это пугало.

— О, господи, нет! — выдохнул я, глядя на бардак в избе. Все было перевернуто, — Искали гримуар! Софаа-а-а-а!

Заорал я, запрыгивая на коня и несясь в деревню. Пока пушистые лапы ели хлестали меня по лицу, я утешал себя мыслью, что без меня не имеют права ни пытать, ни казнить.

— Скорее, друг! — трепал я по шее, захлебывающуюся лошадь. Только бы ей не причинили зла! — Давай, еще немного!

В деревне жители собрались на площади. Люди плакали, кричали и бросали камни в привязанного человека. «Тварь!» — взвизгнула женщина, пустив камень и зажав рот рукой.

— Что произошло? — подлетел я к ним, расталкивая толпу. — Что произошло?

— Убивцы! — ревела жена кузнеца на бегу, срываясь ко мне. — Чуть мужа не убили! Еле отбили… Софу увели! Она сдала! Она!

Жена кузнеца тыкала она пальцем в привязанную женщину. Он сидела, опустив голову, а в нее продолжали лететь камни. Я взобрался на помост и сорвал с нее капюшон. Кровь стекала с ее лицу, поэтому не сразу понял, кто это.

— Сдохнет твоя ведьма! Сдохнет! — сплюнула в меня кровь мать мужа Сэны, — Мне то терять нечего. Я уже сына потеряла! А тебе всю жизнь мучаться!

Я сорвался с помоста и снова прыгнул на лошадь. В обитель. Быстрее!!! Занимался рассвет. Если инквизиция настолько обезумела, ее сожгут на рассвете, как месть мне. За епископа! Если бы я раньше знал… Если бы знал! Я ворвался во двор обители. Возле дверей, меня уже ждал Мораис. Лошадь хрипела подо мной, замедляя ход.

— Вот и свиделись, Антоний, — негромко произнес Мораис, прикасаясь к узору и отворяя двери в обитель. Я смотрел на него квадратными глазами, — А как ты думаешь старый Мораис хлеб воровал? Тут у каждого замка свой секрет есть. Совсем двери рассохлись, а мир прогнил…

Бубнил мне уже в спину старик, пока я бежал к подземельям по пустым коридорам. Перепрыгивая через несколько ступенек, я мчался к камерам. Только бы жива, господи. Только бы жива!

— Антоний, — дрожащий и плаксивый голос окликнул меня, когда я заглядывал через решетки старых камер. — Это и правда ты, или мне чудится?

— Родная, — выдохнул я, выламывая замок на двери и влетая в камеру, — Живая, слава богу, живая! Прости, прости меня! Прости меня, любимая!

Я целовал расцарапанное лицо и руки, пытаясь наглядеться на нее.

— Времени мало, — я коротко поцеловал ее в губы, сдирая с нее черную рясу и бросая ее на пол, — Идем, идем скорее!

Я тащил ведьму по коридорам наверх, лихорадочно соображая, как выиграть время и дать ей возможность скрыться. Мы выбежали во двор обители, а Мораис уже заменил лошадь и ждал нас возле ворот.