— А где он живет?

— Могиканин? Да обычно в мастерской и живет. — Полетаев заулыбался. — Он, когда работает, встает в шесть утра и иногда даже есть забывает. Ну так Роден, Эрнст Неизвестный же! Мастерская его в старом цехе на Котельнической набережной. Там консервный завод накрылся, так Строгановка сняла в цехах помещения под свои студии. Там крыша стеклянная, света много, просторно и мусорить можно сколько душе угодно. Все условия для работы. Они там даже отливают кое-что сами. Кустарно, правда, но для эскизов сойдет, — рассказывал он.

— А как найти этот цех? Как туда добраться? — деловито осведомился Мещерский.

— Несложно. Дом на набережной высотный проедете и вдоль реки. Там будут все домики, домики, а затем фабрика старая с трубами. Мимо нее, следующее здание и в глубь двора. Цех номер три. Да там богема, народу полно всегда: художники, мазилы. «Улей» вся эта канитель называется. Спросите любого — сразу вам мастерскую Могиканина покажут.

— А как его настоящая фамилия? — не отставал Князь.

— Могиканин и есть настоящая, — усмехнулся Полетаев. — Это его псевдоним. Все давно привыкли, зовут только так. Настоящую-то, я думаю, он и сам уж забыл.

— Может быть, ему можно позвонить в мастерскую? — спросила Катя по своей репортерской привычке.

— Там нет телефона. Да так езжайте! Только с утра надо. Утром он всегда там торчит, а вечером или по друзьям, или по Арбату шляется, — сказал Полетаев, поднимаясь с дивана. — Ну ладно. Мне еще переодеться надо для репетиции. Вы меня в курсе держите насчет Светкиного дела. Я с этим гадом сам разберусь, когда дознаюсь. Никакой милиции мне для этого не потребуется. — Он стиснул костлявый кулак и продемонстрировал его недошитому костюму боярина, висящему на двери костюмерной.

Бергман проводил Катю и Мещерского до вестибюля.

— Ребята, звоните. Мы все поможем, чем сможем, — сказал он на прощание. — Если Лавровский объявится, передадим, чтоб срочно связался со следователем в Каменске. Ты мне, Катюша, напиши его телефон и фамилию.

Катя написала.

— Спасибо, Борь! — Мещерский крепко пожал ему руку. — Это просто чудесно, что ты сейчас задумал ставить «Снегурочку». Удачи тебе...

— Сегодня к Могиканину не поедем, — решила Катя, когда они возвращались к машине. — Пять часов уже. Темнота. Ищи там этот «Улей» в подворотнях. Мы туда с тобой, Сережа, на днях соберемся. Я тебе позвоню.

— Как скажешь, — покорно ответил Мещерский. Катя вздохнула: Князь был существом покладистым, не то что...

Этот день — 2 марта — запомнился Кате надолго. Утром, едва только она переступила порог пресс-центра, следом за ней ворвался Тимка Марголин — шеф телегруппы.

— Петровская, живо, одна нога здесь, другая там, иначе опоздаем! — распорядился он, на ходу бросая Кате мятный леденец.

Она ловко поймала конфету.

— Куда мы опоздаем, Тимофей Владленович?

— Как куда? Ах, правда, ты же не в курсе! Притон, притон берут в Луговцах! Едут прямо с утра — пока они еще тепленькие, не очухались. Ты же сама меня просила — возьми да возьми с собой!

— Ой, Тимочка, и правда. Гран мерси. Я мигом. — Катя лихорадочно нашарила в ящике стола блокнот, запасную ручку и, прижав сумку к груди, понеслась вслед за Марголиным.