– Так чего с Коляном-то? – продолжал докапываться Меркурьев.

– Вася, – тихо сказала Мура. – Что ты привязался?…

– На Север Колян уехал. – Софья махнула рукой. – Завербовался на прииск и золото моет. Правда Майке деньги шлёт, тут всё по-честному у них. Хоть она и подозревает, что любовнице тоже шлёт! Всё выведать собирается, только не знает как. А писателей всех под суд и на общественные работы!..

Василий Васильевич согласился и предложил всех мужиков-козлов тоже под суд. Софья подумала и сказала, что вот так всех разом, пожалуй, не выйдет. Мура заявила, что пойдёт спать – устала и немного простужена.

Меркурьев догнал её на лестнице.

– Так нечестно!

Он легонько хлопнул её по джинсовой попе. Она повернулась, очень удивлённая, и Василий Васильевич так смутился, что защипало в глазах и шее стало жарко.

– Нет, – пробормотал он, не глядя на Муру, – правда. Ушла, а я остался всё это выслушивать.

Мура посмотрела на него, сказала:

– У тебя уши горят, как фонари.

И стала подниматься.

Меркурьев постоял немного, а потом в два шага опять догнал её. Они прошли свой этаж, поднялись на третий и постучали к Сане.

– Открыто! – отозвались с той стороны, и она вошли.

Саня сидел на полу перед камином. Несуразный пёс лежал рядом, настороженный и словно удивлённый. Время от времени, устав быть бдительным, он клал голову Сане на коленку, глаза у него начинали закрываться, но тут он подскакивал, словно вспомнив что-то, встопорщивал уши и напружинивал спину.

Кристина сидела с другой стороны, тоже на полу, и смотрела на пса, словно никогда в жизни не видела собак.

– Мы не стали его мыть, – сообщила она, когда Меркурьев с Мурой подошли и тоже стали смотреть, – чтобы не нервировать. Я у Нинели взяла котлету, сказала, что хочу в комнате поесть. И кипячёного молока.

У Саниной ноги стояли пустая тарелка и кружка.

– Пёс молоко из кружки пил? – удивился Василий Васильевич.

– Ну да, – кивнула Кристина, – я ему наклонила ее немножко, так он всё до конца вылакал.

– Если вы будете его каждую минуту кормить, он превратится в бегемота Ганса, – предупредил Василий Васильевич. – Это же уличная собака, а вы ей такие разносолы, и котлеты, и молоко!..

– Да надо же человеку поесть как следует! – возразил Саня и почесал пса между ушами. Санина рука была огромной, а собачья голова маленькой. – Он, может, никогда досыта не ел.

Мура присела и тоже стала гладить пса по голове. К Муре он отнёсся настороженно, косился на неё и шевелил ушами.

– Хозяевам не признались, что собаку в дом притащили?

Саня с Кристиной посмотрели друг на друга.

– Не-а, – ответил Саня. – Чего там!.. Они возражать не станут. А станут, так мы в город уедем. Да, Крыска?

– В какой ещё город! – с досадой воскликнул Василий Васильевич. – Изумруд надо искать, а не в город ехать!..

– Ты хороший пёс, – говорила Мура. – Ты молодец, что к Сане прибился, всё правильно сделал.

– А как его назвать, мы ещё не решили, – продолжала Кристина. – Саня говорит, Шарик, а я думаю Аскольд!

И неожиданно они оба захохотали, словно с этим Аскольдом было связано что-то на самом деле смешное и не предназначенное для чужих ушей.