Как спасение, прозвучал звонок на урок, и Стогов первым проскочил в класс, полагая, что пока избавился от встречи с директором. Но вместе с Елизаветой Васильевной вошла и Нелли Ивановна.

Сам не понимая зачем, он столкнул учебник на пол. Сев на корточки, стал делать вид, что занят его поиском. Сработал инстинкт «не попадаться на глаза».

– Стогов, поднимись! Ты что там ищешь? За тобой пришли! – окликнула его классная руководительница.

Виктор медленно выпрямился, демонстративно отряхивая пыль с учебника.

– Виктор! – наконец увидела его Нелли Ивановна. – Тебя раньше отпускают на новогодние каникулы. Поехали!

Голос у нее был ласковый, а лицо доброе.

Виктор поспешно сгреб учебники, тетради и ринулся к двери, забыв попрощаться не только с ребятами, но и с классным руководителем.

Сообщение Нелли Ивановны о высокой оценке педагогического труда сотрудниц детского дома не сильно обрадовало коллектив. Более того, каким-то образом просочилось известие о том, что Нелли Ивановне предложили должность председателя комитета народного образования Томской области. Многие считали, что это такой соблазн, перед которым трудно будет устоять. И если директор согласится, то на возвращении в Ленинград можно поставить крест.

Нелли Ивановна ловила на себе настороженные взгляды воспитательниц и решила разрядить обстановку. Она собрала сотрудниц и, чтобы ослабить напряженность, превратила ответ на этот вопрос в шутку.

– Я, Лялина Нелли Ивановна, – начала она серьезно, – торжественно клянусь, что никогда, ни за какие калачи не предам свой коллектив! И если кто-то мне не очень верит, готова укусить свой палец и кровью подписаться под этой клятвой!

Она никак не ожидала такой реакции. Молодые воспитательницы завизжали и захлопали в ладоши, а Вероника Петровна, молча, величественной походкой приблизилась к Нелли Ивановне и поцеловала ее в щеку.

Нелли Ивановна едва не расплакалась: «Я даже не задумывалась над тем, какая у меня крепкая, сплоченная семья!»

Новогодние каникулы Виктор проводил в детдоме.

Несмотря на то что теперь его все считали гостем, он с большой охотой кинулся в омут хозяйственных работ: перепилил и переколол дрова, вычистил хлев и конюшню, съездил за сеном на дальнее поле.

За елкой они ходили вдвоем с Валеркой. Перебивая друг друга, обменивались накопившимися за длительное время новостями.

Виктор слушал и удивлялся, как многое изменилось в жизни его и Валерки за это время. Раньше Валерка никогда бы не сказал, что ему нравится местная девочка Даша Грошева, потому что это было бы изменой другу и в ответ он запросто мог услышать от Витьки обидное слово: «Бабник!»

Слушая Валеркины признания, он вдруг подумал, что, если бы сейчас ему пришлось cделать выбор между Эльзой и Ниной, он выбрал бы Эльзу. Она была родная, своя, с ней столько всего было связано! И детские шалости, и трагедия блокады, и трудности привыкания к новому месту, и недавние робкие проявления чувства большего, чем просто дружба…

Накануне Нового года, перебирая свои вещички, часть из которых он намеревался взять с собой в Асино, Виктор обнаружил давно забытые петли для охоты на зайцев. Тотчас вспомнил способы, как их ставить, рассказанные одним из беглых заключенных, ночевавших у них в бане. В память врезалась сцена, когда старший из беглецов, которого звали Доктор, торжественно преподнес Нелли Ивановне лисью шкуру, назвав при этом директора Екатериной Великой. «Во здо́рово! Я же могу сделать такие же подарки маме, Нелли Ивановне». От мысли, что можно подарить заячью шкурку и Нине Овчинниковой, у Виктора перехватило дыхание. Остаток дня, исправляя петли, он не переставал думать, как преподнесет ей этот подарок.