— Не подойдет, — весело ответил Курылович. — Мне нужна другая реклама. Скрытая. На телевидении и в газетах. Нужны статьи, передачи, сообщения, замечания, новая информация.

— О какой рекламе идет речь? — деловито осведомился Холмский. — Какой-нибудь залежалый товар? Электроника? Продукты? Лекарство?

— Спектакль. Обычный спектакль в театре.

— Неужели спектакль? — поморщился Холмский. — Наверное, кто-то из ваших соотечественников — спонсор этого спектакля? Тогда понимаю. Но любой спектакль стоит меньше, чем нужно денег на скрытую рекламу. Поверьте мне, дорогой пан… кажется Курылович. Спектакли просто не стоят таких денег.

— И тем не менее мне рекомендовали именно вас, — твердо повторил Курылович. — Мне нужна ваша помощь, господин Холмский.

Холмский пожал плечами. Этот странный поляк его забавлял. Наверное, он просто не знает московских цен. И не совсем понимает, куда приехал.

— Скрытая реклама стоит не меньше ста тысяч долларов, — снисходительно пояснил он. — И это только начало. Чтобы провести хорошую кампанию, нужно заплатить в несколько раз больше. Неужели ваш спонсор захочет платить такие деньги? Он ведь не продает бриллианты или самолеты. А за спектакль такие деньги еще никто не давал. Можно заплатить десять тысяч долларов хорошему журналисту за одну статью. Или за две. Это дорого, но журналист сам договорится с главным редактором. И если хотите, я вам даже помогу. Но рекламная кампания будет стоить очень дорого.

— Назовите окончательную сумму, — выдохнул Курылович, облизывая сухие губы.

— Четыреста тысяч долларов, — усмехнулся Холмский, — а лучше пятьсот. У вашего доверителя есть такие деньги?

— Вы можете немного подождать? Я должен поговорить с моим другом.

— Десять минут достаточно?

— Вполне.

— Тогда я подожду.

Курылович поднялся и пошел в мужской туалет. Он заметил, как Нина отчаянно флиртует с каким-то бородатым молодым человеком.

«Шлюха», — зло подумал Курылович, входя в туалет и доставая аппарат. Он прошел в кабинку, закрыл дверцу и набрал номер. Дзевоньский ответил сразу.

— Я вас слушаю, — Курылович не мог знать, что это был аппарат Дзевоньского, номер которого знал только он один и который был специально куплен для разговора с единственным собеседником — Ежи Курыловичем.

— Я встретился с нашим знакомым, — сообщил Курылович, — он просит нереальную сумму. Четыреста или пятьсот тысяч. Мне кажется, что нужно найти другого специалиста…

— Соглашайтесь, — сразу велел Дзевоньский, — на пятьсот тысяч.

— Вы меня не поняли, — занервничал Курылович, — речь идет не о рублях, а о долларах.

— Я еще не идиот Курылович, — раздраженно заметил Дзевоньский, — конечно, в долларах. Скажите ему, что мы согласны. Завтра получите деньги наличными. Пусть даст расписку.

— Пятьсот тысяч долларов, — ошеломленно повторил Курылович, — за рекламу какого-то спектакля?

— До свидания, — Дзевоньский отключился.

Курылович вышел из кабинки, подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. У него был явно растерянный вид. Он умылся, чтобы немного успокоиться. Достав платок, вытер лицо и вышел из туалета. Нины нигде не было. Она уже получила свои пятьсот долларов и вполне резонно решила, что проведенные три часа в обществе Курыловича вполне окупили эти деньги. В эти три часа вошли совместный обед и поездка в джаз-клуб. Она даже немного «переработала», дожидаясь клиента еще полчаса за столиком. А теперь уехала с другим. Курылович подошел к Холмскому.