— Кажется, ваша дама вас не дождалась, — меланхолично заметил тот.

— Возможно, — согласился Курылович. — Мы согласны.

— Я позвоню вам и сообщу имя журналиста, кому вы сможете заплатить десять тысяч, — сказал Холмский, собираясь подняться.

— Нет, — остановил его Курылович. — Вы не поняли. Мы согласны вам заплатить. Четыреста пятьдесят тысяч долларов, — он решил, что десятипроцентная скидка ему просто положена. И эту разницу можно будет положить в карман.

Холмский изумленно посмотрел на своего собеседника. Привыкший к любым цифрам, он впервые в жизни столкнулся с человеком, готовым заплатить невероятные деньги за скрытую рекламу спектакля. За такие деньги в городе можно было поставить два или даже три спектакля. Но этот непонятный поляк, кажется, не шутил.

— Четыреста пятьдесят тысяч, — деловито повторил Холмский, — хорошо. Будем считать, что мы договорились. Завтра подпишем соглашение, и вы переведете деньги. Стопроцентная оплата, никаких авансов.

— Договорились.

— Какой спектакль? Это «Кошки» или «Чикаго»?

— Нет. «Чайка» Андрона Сончаловского в Московском Художественном театре.

— Это шутка? — спросил изменившимся голосом Холмский. — Зачем это вам нужно?

— Вы согласны или нет?

— Вас прислал его брат Никита? Хотите меня скомпрометировать? Или искусственно поднять ажиотаж вокруг спектакля? Я ведь понимаю, что вы никогда не заплатите таких денег.

— Завтра получите всю сумму, — решительно заявил Курылович, — целиком.

— Не нужно меня дурачить. Такие деньги в Москве еще никто не платил.

— Завтра я привезу вам деньги, — упрямо повторил Курылович.

— Вы или провокатор, или сумасшедший, — решил Холмский. — Хорошо, встретимся завтра у меня в офисе. Хотя завтра воскресенье, но ради вас я приеду на работу. Если вы заплатите такие деньги сразу, я возьму мои слова обратно и признаюсь, что сам сумасшедший. До свидания. Что-то мне подсказывает, что завтра в два я вас не увижу в моем офисе.

— Дайте ваш адрес, — потребовал Курылович.

Холмский протянул ему карточку и быстро вышел из зала. За ним потянулись двое молодых людей, очевидно его телохранители.

Курылович посмотрел на визитную карточку и улыбнулся.

По выходным дням в городе было гораздо меньше машин. Гейтлер вызвал Салькова и поехал с ним к Центральному универмагу, словно для того, чтобы сделать покупки. На Неглинной он остановил машину и вошел в здание универмага, чтобы выйти с другой стороны, сесть в машину и назвать другой адрес. По дороге он еще раз поменял автомобиль и вышел за квартал до встречи. Риту он узнал издали. Она шла к нему легкой, стремительной походкой.

— Как дела? — спросил он. В Москве они говорили только по-русски.

— Прекрасно, — радостно ответила Рита. — Я уже сняла квартиру и заплатила на полгода вперед.

Он увидел, что она опять изменилась — разгладились черты ее лица, исчезло задумчиво-тоскливое выражение глаз. Ему было приятно сознавать, что он причастен к этим хорошим переменам. Они вошли в небольшое кафе, уселись за столик.

— Ты мог бы подняться ко мне, — предложила Рита, — я живу совсем недалеко отсюда.