– Ротильда, – буркнул я, – ты меня поставила в несколько неожиданное положение. Я сам предпочитаю ставить так других, но чтоб меня…

Она прошептала нежно:

– А какие неожиданности?.. Мои люди знают, что я выполняла ваши указания. Никто не должен знать, что у вас на какие-то мгновения были некоторые подозрения на мой счет.

Я охнул.

– На какие-то мгновения?

– Ну да, – проговорила она мирно, – разве я не все объяснила?

– Это были не объяснения, – оборвал я. – Или не совсем те объяснения. Ладно, я не могу признаться своим лордам, что меня одурачили. Сделаем вид, что поверил.

– Только вид?

– Молчи, – сказал я свирепо, – а то удавлю прямо щас. В общем, я принимаю решение… какое принимаю решение… нужно что-то умное… и правильное… Ага, сделаем так. В общем и целом…

За тонкой стенкой палатки послышались приближающиеся шаги, строгие голоса, затем полог без всяких церемоний отлетел в сторону, вошел сотник Гаргастер.

– Ваше Величество, – сказал он жизнерадостно, словно обращался к родному брату, – что со свитой… леди Ротильды?

– Снабжайте их всем необходимым, – ответил я, в то время как Ротильда натянула одеяло почти до самого горла, но великолепные плечи все же оставила обнаженными. – К сожалению, мне придется на несколько дней отлучиться из лагеря.

Он выпучил глаза.

– Ваше Величество! Мы же на марше! Почти на марше.

– Марш будет долгим, – ответил я строго и возвышенно. – Но мы, мужчины, отвечаем, как повелел Господь, за мир, который он создал, а он кроме птиц и зверей, как мы знаем, создал еще и Еву. Увы, отвечаем за ее потомство, как подал нам пример благородный Адам, приняв на себя вину Евы и разделив с нею наказание. Вы поняли?

Он взглянул в сторону ложа и пробормотал хмуро:

– Вы собираетесь исправить то, что она сломала? Я имею в виду не совсем Еву… Но разве такое возможно?.. Где проходит женщина, там…

– Надо, – оборвал я.

Я выбрался из-под одеяла, начал одеваться, потом спохватился, услышав за спиной рассерженное шипение.

– Ах да, сотник!

Гаргастер поклонился.

– Да-да, уже почти понял.

Едва он вышел, она выскользнула из-под одеяла, я уже не обращал на нее внимания, оделся и опоясался мечом, а когда оглянулся, она каким-то образом оказалась в платье и с усилием, загибая руки за спину, пытается сама застегнуть там многочисленные крючки.

– Давай, – сказал я, – помогу.

Она посмотрела с такой благодарностью, что мне стало неловко. Даже удивительно, что королева может одеться самостоятельно. Это значит, что ей пришлось побывать в таких тисках, когда это приходилось делать… а еще, что она все просчитала, как и что получится здесь…

– Чудная спина, – сказал я искренне, – просто даже не нахожу слов. Вот тут уже крылышки пробиваются… Правда, черные.

Она повернулась, в зеленых глазах лучится даже не радость, а счастье, губы расползаются в широкой улыбке, обнажая ровные жемчужные зубки.

– Ах, Ваше Величество!

– Ричард, – напомнил я. – В конце концов, мы же равны. Я король, ты королева…

Она взвизгнула и, бросившись на шею, осыпала жаркими поцелуями, которые я принял благосклонно, аки великий король, одаривший чем-то весьма и зело.