Руки ее обвились вокруг моей шеи. Губы ее потянулись к моим. В руке она держала свой черный жезл. Она дотронулась им до моей головы и мягкий шок, отнюдь не неприятный, пробежал по моему черепу. Я знал, что это обычный проводник, и безумный, истерический смех потряс меня при виде этого оружия.

Волшебство здесь было ни при чем. Это была наука, высоко развитая наука, годная только для тех, кто ей был выучен, для мутантов. Медея питалась энергией, но не путем волшебства. Я видел слишком часто, как используется этот жезл, чтобы не понимать его действия.

Жезл открывал замкнутые схемы мозга, высвобождая его энергию. Он разрывал цепи мозга, словно бы замкнутые медной проволокой.

Жезл передавал жизненную силу Медее!

Снежинки закрутились еще быстрее. Они укрывали нас своей сверкающей пеленой. Эйдерн и Матолч тоже не были больше серыми тенями. В разноцветных плащах стояли карлица и стройный, злобно ухмыляющийся оборотень и наблюдали.

Летаргическое оцепенение стало охватывать меня. На моих губах губы Медеи стали горячее, требовательнее, а мои губы заледеневали. С отчаянием я попытался сдвинуться, схватиться за рукоять меча.

И не смог.

Теперь яркая завеса стала не такой туманной. Позади Матолча и Эйдерн я видел большое пространство, такое огромное, что взгляд мой не мог проникнуть в его фиолетовые глубины. Лестница поднималась наверх.

Высоко наверху горел золотистый огонь. Позади Матолча и Эйдерн, немного в стороне, стоял пьедестал причудливой формы, фасадная сторона которого была целиком из прозрачного стекла. Стекло тоже сияло ровным холодным, голубым светом. Что там было внутри, я не знал, но я узнал эту хрустальную пластину.

Гаст Райми говорил о ней. За ней должен был находиться меч под названием Ллир.

– Слабо, теперь уже слабо, – услышал я удовлетворенное хмыканье Матолча.

– Ганелон, любовь моя, не борись со мной, – шептала Медея страстным голосом. – Только я могу спасти тебя. Когда пройдет твое сумасшествие, мы вернемся в замок.

Да, это похоже на правду. Потому что я тогда уже не буду являться для них угрозой. Матолч даже не захочет затруднять себя тем, чтобы навредить мне. Как вещь без ума, как раб Медеи, вернусь я в замок Совета.

Я, великий Ганелон, наследственный лорд Совета и посвященный Ллиру, стану безликим рабом? Никогда! Лучше смерть!

Золотистое сияние наверху стало ярче. Легкие молнии ударили сверху и затерялись в фиолетовой мгле.

Мои глаза нашли этот золотой свет, который был окном Ллира.

Мысли мои потянулись к нему.

Пусть Медея была ведьмой и вампиром, но она никогда не была посвящена Ллиру. Темные, злые силы не бились в каждом импульсе ее крови, как они бились в моей. Да, теперь я хорошо понимал, что как бы я ни отказывался от кровной связи с Ллиром и ни говорил, что я не его подданный, связь между нами существовала и притом очень прочная. Ллир имел надо мной власть, но и я мог пользоваться его силой!

И я воспользовался ею сейчас.

Золотое Окно стало еще ярче. Вновь молнии скользнули из него и пропали. Тяжелый приглушенный барабанный бой донесся откуда-то, как пульс Ллира.